Ее долго везли на машине – она смутно чувствовала, как та подпрыгивает на ухабах, потом колеса зашуршали по гравию. Способность соображать вернулась не сразу, и какое-то время Римме казалось, что она спит и все происходящее ей снится. А потом словно удар грома: «Мамочки, меня же похитили!»
Окончательно она пришла в себя в полутемной комнате с зарешеченным окном. Уже без мешка на голове. Потерла затылок, которым, кажется, сильно обо что-то стукнулась, и обошла комнату. Единственная дверь была закрыта, окно выходило на бетонную стену.
Римма села на стул, стоящий посреди комнаты, и задумалась.
«Меня похитили – это и дураку понятно, – попыталась рассуждать она. – Если бы меня хотели убить, то убили бы сразу, а не везли к черту на кулички. Зачем меня похитили?»
Хоть Римма и решала сложные задачи из раздела высшей математики, но эта ситуация, в которой были одни неизвестные, показалась ей неразрешимой.
«Если бы нас хотели ограбить, то не стали бы меня похищать. Просто, как пишут в милицейских сводках, заперли бы нас с Кинешей в ванной, а сами бы преспокойно обчистили квартиру. А что, если это киднепинг? Ну, когда людей похищают ради выкупа?! Напишут маме с папой письмо: «Уважаемые господа, если хотите получить свою дочку обратно, пришлите нам определенную сумму денег». Нет, что-то не то...»
Семья Денисяк, конечно, по нынешним меркам была совсем не бедной. Но и не такой богатой, чтобы устраивать киднепинг. Похищают родственников всяких нефтяных магнатов, а не дочку ученого и музыкантши. Самое ценное – это старинные вещи, которые остались от дедушки, но их же не тронули! Получался какой-то заколдованный круг...
Один из бандитов спросил, не из Африки ли она? А другой довольно грубо его перебил, сказав, что и так ясно, что это она.
Кто «она»?
«Меня перепутали с Кинешей! – озарило Римму. – Я же еще в этом дурацком гриме... Но зачем кому-то понадобилась Кинеша?»
В это время в двери заскрипел замок и она распахнулась.
В комнату вошли ее похитители. Это были те двое громил – один повыше и постарше, другой помельче и помоложе. «Какие у них ужасные лица!» – с отвращением подумала Римма.
– Очухалась? – спросил первый. – Слышь, Санек, какая-то она чудная...
– А ты чего хотел? – нервно спросил этот самый Санек. – Ты, Митрич, много ли в своей жизни негров видел?
Римма хотела возмущенно заявить им, что они не имеют права и вообще их за киднепинг в тюрьму посадят, но от волнения в ее голове все перемешалось. Вместо этого она сердито произнесла:
– Выражение «негры» – некорректное, оно может обидеть современных жителей Африки. Если же вы, например, обращаетесь к чернокожим жителям Америки, то надо говорить «афроамериканцы».
Тот, кого звали Митрич, удивленно открыл рот, а Санек занервничал еще больше.
– Ты посмотри, какая умная! – Он стянул с головы вязаную шапочку и яростно почесал бритую голову. – Черт, кто придумал эти шапки носить, у меня аллергия на шерсть... мне маманя с детства только кожаные кепки надевала!
– Кепки нельзя – это не наша специфика, – солидно произнес Митрич, постепенно приходя в себя от удивления. – Терпи, Санек. Однако она хорошо по-нашему балакает, как будто здесь родилась!
– Нас предупреждали, – буркнул Санек, продолжая нервно чесать макушку. – Вот что, как тебя там... Кукуша...
– Не Кукуша, а Кинеша, – растерянно произнесла Римма. – Только вы перепутали – я совсем не та, кого вы хотели похитить, поэтому предлагаю меня немедленно отпустить.
– Ничего не понял, – вздохнул Митрич. – Чего мы там перепутали? Хотя что с нее взять – по-нашему вроде правильно болтает, но все равно... Как есть эта... африканка. Кукунеша...
– Сиди тихо! – рявкнул Санек, словно Римма была глухонемой. – Отсюда никому не выбраться! Вечером за тобой придут...
И они ушли, хлопнув дверью.
Теперь Римме окончательно стало ясно, что ее перепутали с Кинешей. Она вдруг вспомнила, как волновалась сестра в последнее время и все оглядывалась по сторонам, как будто за ней следили. «Значит, она была права... – покаянно вздохнула Римма. – А я ей не верила, все твердила, что это у нее от нервов! Интересно, а дома уже волнуются?..»
Она представила, что сейчас творится дома.
Бабушка плачет и пьет валерьянку, папа примчался с работы, и мама тоже – вместе с тетей Кариной и тетей Региной. Кинеша тоже переживает... Милиция задает всякие вопросы и ходит в сапогах по персидским коврам, которые прапрадедушке когда-то подарил ученый Пржевальский... Мама всегда переживала, когда по этим коврам ходили в уличной обуви. Хотя ковры как ковры, по ним никак не скажешь, что они особо ценные.
«А действительно ли все они переживают? – вдруг пришла в голову Римме странная, предательская мысль. – Нет, сначала поплачут, конечно, а потом успокоятся... Что им я?.. У них же теперь есть Кинеша... Какая, например, разница бабушке, какую внучку любить? Или тетя Карина с тетей Региной – они вообще только музыку любят... Мама? Маме от меня только одни расстройства. Я некрасивая и неловкая, я себе неподходящую компанию выбираю. Папа?.. Ну, папа тоже про меня забудет – у него его генератор на первом месте».
Тут Римма вспомнила Ежова. Выходило так, что теперь им с Кинешей никто не мешал.
И тогда Римма заплакала – в первый раз за много лет. Оказывается, никому она не нужна была, только мешала всем...
Она села у стены и незаметно заснула. Тихо приближался вечер...
– ...Что вы мне такое несете?! – с раздражением воскликнул старший лейтенант Чемоданов, который явился в дом, где жило семейство Денисяк, по вызову. – Какая-то Стакания...
– Такания, – строго поправил папа.
– Я и говорю... Какая-то принцесса, которую перепутали с обычной девочкой, какой-то политический заговор... Граждане, у меня голова кругом идет от всех этих сказок! Или обращайтесь в ФСБ, или слушайте, что я вам скажу... Значит, план такой – по городу ищут машину черного цвета, а мы сидим тут и ждем звонка от похитителей. Граждане, да не плачьте вы – спасем мы вашу девочку... Я думаю, они хотят денег – и они эти деньги получат. Как мышку ловят на сыр... Мышеловка захлопнется, и мы этих голубчиков повяжем!
«Нет, от него никакого толка», – мрачно подумала Кинеша и вышла из комнаты. Только что она пыталась объяснить всем, в том числе и старшему лейтенанту Чемоданову, что Римму похитили из-за нее и что все это самый настоящий международный заговор, во главе которого стоит зловещий диктатор Манипуту со своими приспешниками... Но, разумеется, никто не воспринял ее слова всерьез.
Настроение у Кинеши было самое тоскливое – она во всем винила только себя. Это из-за нее похитили Римму...
«Что же делать? – задумалась она. – Только я могу ей помочь...»
За дверью зашумели чьи-то голоса.
Римма моментально проснулась и вскочила.
– Здесь она, мистер, – узнала она голос Митрича, который почтительно с кем-то разговаривал. – Товар доставлен в лучшем виде. Хотели вы эту негритяночку... пардон, африканочку – вот и получайте ее. Только денежки сперва заплатите, как договаривались.
– Я должен убеждаться в том, она ли это, – произнес незнакомый голос. У Риммы мурашки по коже побежали – голос был холодный, неприятный и с каким-то странным акцентом.
– А чего тут убеждаться? – нервно произнес за дверью Санек. – Она это и есть. В том самом доме, в той самой квартире, что вы сказали. Чернее ночи – уж ни с кем не спутаешь! Ваша эта... Кукушаня. Сама подтвердила!
Заскрипел замок, и в комнату вошли несколько человек. Щелкнул свет, и Римма от непривычки зажмурилась.
В комнате повисла странная тишина.
У Риммы так билось сердце, что ей показалось, будто его слышно на всю округу.
– Что это? – холодно произнес голос. – Вы есть обманываете меня, молодые люди...
