Сашина рука, державшая последнее фото, вдруг задрожала.
«Что это?!» – в ужасе подумала она.
Парк Горького. У входа. На фоне огромных колонн – группа людей – человек десять, не меньше. Девушки в мини, юноши с дикими прическами под битлов. Семидесятые, конечно же... Мама – в центре, в белой блузе и клетчатой юбчонке в складку, темные волосы волной рассыпались по плечам, на шее – черная бархатная лента. Милая, милая, хорошая мамочка... А рядом с ней – юноша. Стоит, засунув руки в карманы, смотрит чуть в сторону.
– Как похож! – дрожащим голосом прошептала Саша вслух и принялась вертеть фото, то отдаляя, то приближая его к глазам. Юноша на фото напоминал сына Виктора – если бы у Виктора был бы сын, разумеется... Но какой сын – Виктору в те времена было... было... лет двадцать, наверное, или чуть больше!
«Это и есть Виктор!» – озарило Сашу. Чем больше она смотрела на фото, тем сильней убеждалась. Это Виктор.
Непонятно, кто эти люди рядом с мамой, почему среди них Виктор Бородин...
«Может быть, случайность? Когда-то, лет тридцать назад, моя мама и мой жених Виктор случайно оказались в одной компании, рядом, их сфотографировали... Что такого?»
Потом Саша вспомнила, что Виктор видел ее семейный фотоальбом, видел лицо ее матери – помнится, он принял ее за Сашу, потом заметил, что мать с дочерью похожи... Если встреча мамы и Виктора была случайной и мимолетной, то все совпадает – разумеется, тот не мог вспомнить молодую женщину, которую видел тридцать лет назад.
Саше стало немного легче.
А потом сомнения с новой силой нахлынули на нее.
«Зарезал он мамку твою. Прямо возле нее его и застукали, в кровище он был ее... Признался, ирод – я убил».
«Из-за чего убил, баб Зой?»
«Из ревности, понятно... Ты деточка, не люби его. Плохой он, твой папаша. Душегуб. Когда из тюрьмы вернется, ты уж не привечай его».
«Что ты, баб Зой, я его сразу на фиг пошлю!»
Смутные голоса из прошлого напомнили Саше – ничего случайного не бывает.
Виктор Викторович Бородин был любовником матери. Из-за него отец убил маму. Спустя тридцать лет Бородин увидел Сашу... Он поражен, сражен. Снова влюблен. Ведь Саша – его молодость. Молодость, восставшая из пепла, словно феникс... А все те Сашины рассуждения о расчете, основанном на влюбленности, – полная ерунда. Истина сложней и... страшней.
«Но почему он не признался? – в отчаянии подумала она. – Почему?! Хотя, кто же в таком признается!»
Саша даже не знала, что ей теперь думать. Сидела на полу, оцепенев – словно каменное изваяние. В ней не было ни мыслей, ни чувств – один только шок...
В этот момент зазвонил телефон. Саша дернулась, схватила трубку.
– Алло!
– Привет, Шуренция. Что это с тобой?
– А что? – не слыша себя, пробормотала она.
– Говоришь каким-то загробным голосом...
– Макс, что тебе надо? – мрачно вопросила она.
– Так вот, я опять насчет френча. Понимаешь, пошел в ателье, а там какая-то дура мне такое нашила – прямо волосы дыбом! Я к начальнице, а начальница: «Мужчина, что ж вы хотите, у вас фигура нестандартная!» Я говорю: «Ну вот, потому в ателье пошел, потому что нестандартный! Чего мне такое сварганили, вы только посмотрите...» – «Это, говорит, ваши проблемы. Вам такой фасон не идет». А я: «При чем тут фасон, у этой козы, портнихи то есть вашей, руки из задницы растут...»
– Короче.
– Короче, не могла бы ты...
– Нет.
– Ну вот, сразу «нет»! – рассердился Макс. – Я к тебе как к человеку...
– Макс, я очень занята. У меня через неделю свадьба, – призналась Саша.
Некоторое время в трубке царило молчание.
– Макс!
– А? – не сразу отозвался тот. – Слушай, Шурочка... А ты ведь замужем!
– Ты имеешь в виду Свинина? Так я развелась с ним сто лет назад.
– Ну?!
– Представь себе.
Снова молчание.
– Макс!
