прошлой четверти пришла вся розовая, а у Вишневецкой пирсинг в бровях, в ноздре и даже в пупке.
– Да, на их фоне ты будешь смотреться слишком скромно! – засмеялась мама. – Ладно, давай ужинать.
В это время зазвонил телефон.
– Это, наверное, мне. – Мама сняла трубку. – Алло! Кого? – Оля увидела, что брови у мамы поползли вверх. – Какую еще Филону?
– Феону! – Оля так и подскочила на месте. – Это меня!
Она выхватила из маминых рук трубку:
– Алло, Никита? Нет, все в порядке, нормально добралась.
Олино сердце билось, как сумасшедшее, когда она говорила с Никитой. Он позвонил ей – и даже раньше, чем можно было предположить!
– Встретимся завтра? – спросил он. – Ты не занята?
– Нет, до пятницы я совершенно свободна, – сказала она. – Завтра, на том же месте.
– Кто это? – поинтересовалась мама, когда Оля положила трубку. – И почему он попросил Филону?
– Мамочка, Феону! – Она засмеялась, как сумасшедшая, и бросилась обнимать маму. – Это у меня прозвище такое. Помнишь, из мультфильма «Шрек»?
– Нет, хотя, впрочем, это там про толстого зеленого людоеда?
– Точно. Никита – мой новый знакомый, очень, очень хороший парень. Мамочка, в следующий раз ничего не спрашивай, просто зови меня.
– Однако у тебя прозвище, – пожала плечами мама. – Хотя чему я удивляюсь – вы же еще дети.
На следующий день их отпустили из школы намного раньше. Русский с литературой отменили – Асаф Каюмович уехал на какой-то семинар, посвященный Достоевскому.
Был чудесный день конца мая, стояло настоящее летнее тепло.
Оля с Мусей уже подходили к дому, как вдруг заметили впереди себя что-то странное.
– Это Борька, – сказала Муся, прищуриваясь, – она была немного близорука. – Чего это он там кулаками машет?
– Кажется, я догадываюсь чего, – помрачнела Оля. – Развелось тут шпаны. Крутого Уокера на них не хватает. Эх, была бы моя воля…
Впереди, в небольшом пространстве между двух домов, стояли, держась за руки, Эльвира со Стасом – Оля его сразу узнала. А перед ними – Борька Фещенко. Кулаки его были сжаты весьма недвусмысленно.
– Хорошо, что он один, а не с дружками, – мрачно произнесла Оля. – Надо влюбленных выручать.
– Надо, – вздохнула Муся. – У тебя есть план?
– У меня есть план. Очень простой: если Борька начнет бить Элькиного кавалера, мы поднимем такой крик, что весь квартал сюда сбежится.
– Гениально! – опять вздохнула Муся.
Девочки подошли ближе.
– Если я тебя еще раз здесь увижу, мымрик очкастый… – угрожающе говорил Фещенко.
– Боря, не надо, пропусти нас! – сердито и испуганно воскликнула Эльвира. – К чему тебе лишние неприятности? Вон, люди идут.
Борька оглянулся и увидел Мусю с Олей.
– Эти, что ли? – презрительно сплюнул он. – Это еще не люди.
– А кто же? – обиженно спросила Муся – ее повышенное чувство справедливости опять напомнило о себе.
– Так, мелочь пузатая, – усмехнулся тот. – Так вот, патлатик-волосатик…
Оля посмотрела на Стаса – шевелюра у него действительно была выдающаяся, волосы торчали в разные стороны, точно пружинки. Он был тощенький, хотя и довольно высокого роста – словом, с Борькой ему было не справиться. В Борьке было килограммов сто весу, и ростом он был как каланча. Прибавьте к этому спортивный костюм, растянутый на коленях, кулаки размером с небольшой арбуз, коротко стриженную голову – типичный современный хулиган. Он с ненавистью смотрел на Стаса, полностью подтверждая Олину теорию о преступнике и жертве.
– Что ты имеешь против Стаса? – сурово спросила Оля. Бориса она не боялась. В самом деле, не станет же тот нападать на «мелочь пузатую».
– Я его знаю! – с азартом воскликнул Фещенко. – Очень скользкий тип!
На худеньком лице Стаса с острым носом промелькнул страх.
– Да что ты знаешь, люмпен! – с презрением воскликнул он. – Ты и таблицу умножения никогда не знал.
– Ах ты… – Борька сделал шаг вперед, но тут Эля неожиданно загородила собой Стаса.
– Только попробуй, – холодно сказала она, глядя прямо в глаза Фещенко.
– Эля, я ж его насквозь вижу, – забубнил Борька и вдруг неожиданно для всех развернулся и пошел назад.
Девочки вздохнули с облегчением.
– Эльвира, тебе не стоило связываться с этим типом, – с досадой произнес Стас, когда недруг ушел.
– А что мне было делать! – чуть не плача воскликнула та.
– Мы сами бы разобрались.
– Как же!
– Тебе не надо было встревать в разговор. Ты сама виновата!
Они начали ссориться.
– Пошли отсюда, – потянула Муся Олю за рукав. – Кажется, ничего интересного здесь не будет.
Подруги направились на свою любимую лавочку.
Издали они наблюдали, как Эльвира и Стас спорят.
– Полагаю, наша Элька нравится Фещенко, – задумчиво произнесла Муся.
– Фещенко – одноклеточное.
Эльвира и Стас уже обнимались.
– Он тоже человек, – сказала Муся, отворачиваясь от целующейся парочки.
– Кто – Фещенко? – прыснула Оля.
– Немного грубоват, но, в общем, не такое уж чудовище. Ты ведь заметила кое-что?
– Что?
– Что Эльке пришлось заслонить этого своего…
– Стаса, – подсказала Оля.
– Да. Разве это годится – девушка заступается за своего кавалера?
– Нет, но ситуация так сложилась, – попробовала возразить Оля.
– Ты не понимаешь! – горячо воскликнула Муся. – Есть вещи, которые ничем нельзя оправдать.
– Ты хочешь сказать, что Стас должен был набить морду Фещенко?
– Ну, этого у него не получилось бы, а Фещенко… Что вообще мы о нем знаем? Почему мы, например, называем его хулиганом?
Глава 4
Ромео местного масштаба
Он привык, что будильник всегда звонит в пять утра – и в будни, и в праздники, и зимой, когда ночную темноту едва разгоняет призрачный свет фонарей, и летом, когда ярко-оранжевое солнце брызжет с востока в глаза.
Тогда, в зависимости от погоды, он брал метлу или скребок и шел помогать своей матери.
Он так и называл ее – «матерь», а не «мама» или «мамочка», потому что в его семье было не в чести
