а ведь я серьезно... Не боитесь, что разобьете мне сердце?
При этих словах Дуся побледнела – она вспомнила об Андрее, он тоже так часто говорил. И вдруг призналась, что помолвлена с ним.
Что за странный выбор! Что он понимает в женщинах, в любви, в искусстве...
– Вы будете с ним несчастны! – воскликнул он.
– Браво, браво... Сколько пафоса, сколько экспрессии! – засмеялась она.
– Гадкая девчонка! – рассердился он. – Вас надо наказать...
До той поры он не осмеливался на подобные поступки, но сейчас в Карасева словно бес вселился, он вдруг понял, что угроза, исходящая от нелепого мальчишки, вполне реальна. И он, не владея собой, вдруг схватил Дусю, прижался к ее губам с поцелуем...
Дуся была возмущена. Она быстро вырвалась и залепила Карасеву звонкую театральную оплеуху.
– Негодяй! Противный негодяй! – воскликнула она, но ее противоречивое женское сердце неожиданно отозвалось – нет, не негодяй. Нет, не противный. – Я вас...
– Что? Ну что вы со мной сделаете? – издевался он.
– Я вас убью... – растерянно произнесла она.
Они молчали, глядя друг на друга. Дуся дышала тяжело, еще ощущая вкус поцелуя, запах табака и одеколона – запах мужчины, чужой и манящий. С Андреем было не так – он был родной, без каких-либо запахов...
– Послушайте... – волнуясь, начал Карасев. – Убивайте меня сколько угодно раз, я с готовностью подчинюсь любому вашему желанию, только... Словом, позвольте мне рисовать вас, обожаемая Евдокия Кирилловна...
– Да вы меня уже рисовали, Иван Самсонович!
– Нет, не так... не то... Я клянусь! Я не воспользуюсь своим положением и буду только художником, и не больше! Я буду вас рисовать такой, какой вижу, но буду само целомудрие!!!
– Я вас поняла, – дрожащим голосом произнесла Дуся, – в каком виде вы хотите меня изобразить...
– Дуся! Вы же современная, эмансипированная девушка, вы играете в театре... Вы должны понимать, что такое искусство!
– Нет!
Она убежала, оставив раздосадованного, смущенного своей вспышкой Карасева. Но он не оставлял своих попыток склонить Дусю к позированию.
У нее дома, тайком, встречая на улице, сталкиваясь на какой-нибудь выставке, за кулисами театра, в котором работала Дуся, – везде и всегда он шептал ей одно и то же, и этот умоляющий мужской шепот с запахом табака и одеколона буквально преследовал ее. Ей хотелось ему позировать!
Было жаль Андрея – он ревновал ее к Карасеву, и ей не хотелось подвергать жениха нравственным пыткам. Но одновременно ее злила зависимость от Андрея, этот вечный страх – огорчить, разочаровать его...
Однажды она пришла к Карасеву.
– Я согласна, – сказала она. – Только помните – вы обещали...
Карасев сдержал свое слово – он ни разу не приблизился к ней, не позволил себе ни единого намека, позволяющего истолковать его поведение как фривольное. Пожалуй, сеансы были даже скучноваты – он смотрел на нее, как на натуру, пристальным, жестким взглядом художника, в котором не было никакого намека на эротизм.
И вот, когда картина была уже закончена, в мастерской Карасева неожиданно появился Андрей. Словно материализовался из воздуха. Раз – и вот он уже стоит на пороге, смотрит на Дусю безумными глазами.
Карасев пытался удержать ее, успокоить, но она убежала домой. Заперлась у себя и ждала страшных известий, зная, что они обязательно будут. Потом пришли какие-то люди и рассказали про несчастье, случившееся с Андреем. Вместе с отцом и матерью она помчалась в больницу.
Но Андрей не захотел ее видеть. Так глупо, так ужасно все закончилось! Ведь больше всего она боялась нанести Андрею боль, она даже невестой его согласилась стать, не имея к тому особого расположения, и все-таки... убила его. Доктора сказали, что он сошел с ума.
Каким-то образом всей Москве стала известна эта история. Очень многие осуждали Дусю, и уже пошли разговоры про Карасева...
– Последний сеанс, – сказал он. – Мне нужен последний сеанс, чтобы закончить картину.
И она пришла. Дусе уже безразлично все было – она и так пропала.
Карасев ожесточенно, торопливо ее дорисовывал, быстрыми мазками. Белое на белом, странные, черные глаза... Она и не она.
– Вы не спешите, Иван Самсонович, – с горькой усмешкой сказала она. – Я не убегу. Только что за странный сюжет вы избрали!
Бр-р! Как должно быть ей холодно, этой девушке, на снегу...
