хотела делиться.
Вот и сейчас дежурная медсестра, увидев Иванку, приветливо поздоровалась и незамедлительно ретировалась из палаты.
Девушка подошла к кровати, на которой лежал Дмитрий, села рядом, положила голову на подушку – рядом с его головой, замотанной в бинты.
– Привет. Это я. Ты как? Вчера Алиса приходила, представляешь? Поговорили с ней, объяснились – вроде легче стало, но общаться дальше с ней я отказалась… А сейчас Крюкова видела. Его скоро выпишут. Планов громадье. Рита пока не пьет. Говорит, что будет помогать отцу, в институт обещала поступить…
Иванка помолчала. Все не то и не так. Как найти те слова – нужные, главные?
– Я тебя люблю, – вздохнув, сказала она. – И это свинство, Гагарин, что ты даже поговорить со мной не можешь! Я тебя жду, жду, жду… Я тебя не перестану ждать. Ты считаешь, что твоя кома – это плата за то, что ты входил в транс, когда меня искал? Я знаю, что ты именно так думаешь… Но если это так – то это несправедливо. Мне без тебя скучно, плохо… Ты – мой. И кроме тебя, мне никто не нужен. Ты меня слышишь? – с раздражением, с тоской, нетерпеливо воскликнула она.
Туман. Густой, плотный. Из-за него не было видно, что творится в двух шагах. Сколько времени он бродил в этом тумане – Гагарин не знал.
И кого искал тут – он тоже не знал.
Просто шел и шел куда-то, отгоняя от лица белесые клочья облаков (хотя толку-то!).
«Как мне все это надоело… Хочу жить, как нормальный человек, – с раздражением думал он. – Вот что я тут делаю, а? Кого опять ищу? Кого спасаю? Кому мне надо помочь в этот раз? Ох, и помощь ли это… Наломают люди дров, а потом ждут чуда. Неужели непонятно, что никто, никто, никто, кроме них самих, не исправит их ошибки?!Если виноват – что ж теперь, испей горькую чашу до дна, не увиливай, это тебе наказание. А потом начни новую жизнь. И не ищи счастья на халяву. Хотя кто меня услышит… Как мечтали люди о халяве, так и будут. И я о том же мечтал, дурак!» – усмехнулся он.
Откуда-то издалека донесся шум.
Это был первый звук за всю долгую прогулку в тумане. Взбодрившись, Гагарин направился в ту сторону. Звук то пропадал, то становился громче… Как будто кто-то дрова рубил, что ли?
Пометавшись еще немного, Дмитрий наконец выбрался на финишную прямую. Клубы тумана расступились, и перед экстрасенсом нарисовался большой дом.
Во дворе перед домом какой-то мужчина тесал доски топором. «Ба, это же Ибрагим!» – обрадовался Гагарин старому другу.
«Ибрагим, привет! Ты чего тут делаешь?»
«Здорово, Дмитрий… А чего делаю? Что всегда делал. Дом, видишь ли, строю. Готов почти. Вот перила для крыльца сейчас заканчиваю», – охотно объяснил Ибрагим.
«А чей это дом? Твой?»
«Мой? Не знаю… Может, и мой. А может, и твой. Нет, точно не знаю, – засомневался Ибрагим. – Да ты зайди туда, поищи хозяина».
Некоторое время Гагарин колебался – заходить или нет. Потом все-таки решился и зашел. Внутри было темно, пусто.
Долго шел Дмитрий, плутая в темных коридорах, пока не увидел впереди себя какой-то отблеск. Направился туда. Заметил движение в темноте – о, хорошо, значит, есть в доме кто-то!
Тьма чуть просветлела, и Дмитрий стал потихоньку различать предметы. Это комната. Вот шкаф, вот стол… А вот откуда идет движение!
Гагарин приблизился к прозрачной, темной, гладкой поверхности на стене, которая переливалась серебристыми зеленоватыми бликами. Поверхность была заключена в широкую, бронзовую раму.
«Это же зеркало!» – мелькнула мысль. Разочарование – надо же, а показалось, будто в комнате кто-то есть… Но тем не менее Гагарин заставил себя приблизиться к зеркалу. Заглянул в него.
И увидел самого себя.
– …Ты меня слышишь? – нетерпеливо, раздраженно повторила Иванка.
В этот момент веки Дмитрия дрогнули, он открыл глаза.
– Ой, – отшатнувшись, ахнула девушка. Такого эффекта она не ожидала. То есть ждала, ждала всеми силами, но не была готова к тому, что Гагарин очнется столь внезапно. – Дима!!!
– Тише… – слабым голосом, улыбаясь, прошептал он. – Ты так орешь, что и мертвого разбудишь.
– Очнулся… а я знала, что ты придешь в себя, я знала! – ликующе произнесла она. – У тебя борода, и ты похож на разбойника…
Она взяла его за руку, поцеловала ее, прижала к своему лицу.
– Не плачь…
– Разве я плачу? – улыбнулась Иванка. Снова поцеловала его руку, обильно поливая ее слезами.
– Я тебе не говорил? – прошептал он.
– О чем?
– Что я тебя люблю? Нет? Ну так вот: я – тебя – люблю, – раздельно произнес он.
Она не выдержала, осторожно обняла его за плечи.
– Так странно… – пробормотал он.
– Что?
– Дай еще свою руку.
Она села рядом, вложила свою ладонь в его.
– Ничего не чувствую.
– В каком смысле? – насторожилась Иванка.
Гагарин засмеялся:
– Не в том смысле… Чувствую, что это самая нежная рука на свете… чувствую, как люблю ее… теплая, милая, самая-самая… Но… Я не чувствую, не знаю, где ты была сегодня, что ты делала, Иванка. Я…
– Ты потерял свой дар? – осторожно подсказала она.
– Кажется, да.
– Это плохо? – все так же испуганно спросила она.
– Это хорошо. Это просто отлично!
– Ты уверен?
– Абсолютно. Я теперь свободен! Ура. Ура!
Они глядели друг на друга – молча, с восхищением и радостью. «В конце концов, какая разница – есть у него этот дар или нет, – подумала Иванка. – Это такая ерунда. Главное, что у меня есть он, Дима. А у него есть я…»
Примечания
1
В ноябре 2010 года произошло массовое убийство в станице Кущевской. Фамилия одного из организаторов – Цапок – стала нарицательной.
