Та сдержанно кивнула. Я тоже.
– Давайте я вам помогу! – Полина спустилась и даже подержала раскрытыми массивные двери, чтобы тяжелогруженая Альбина могла беспрепятственно пройти со своими сумками. В дверях о чем-то договорились и распрощались как хорошие подруги.
– Мое дело маленькое, – начала было оправдываться Иванова. – Мне сказали проверять, я и проверяю! Я ж не знаю, кто это! А кто это?
– Ничего-ничего, – успокоил я ее, – Все правильно. Молодец!
– Кто она такая? – спрашиваю Полину, возвращаясь в караулку.
– Говорить зря не буду, в следующее дежурство сам узнаешь. Главное, я вас познакомила.
– А она не могла в своих сумках телефон унести? – на всякий случай спрашиваю.
Полина рассмеялась до слез.
– Ей эти телефоны, как козе гармошка! Если захочет, хоть десяток принесут и установят! У нее товар поважней.
В следующее дежурство Полина заговорщески подмигнула – «После пяти пойдем к Альбине». В условленное время поднимаемся мы с ней на спецлифте на шестой этаж, где, кстати, и кабинет министра находится, открываем дверь безо всяких опознавательных знаков и даже без номера. Во время обхода я нередко останавливался у этой двери и гадал, что там гудит – погудит-погудит перестанет, потом снова гудит. Входим в комнату – рядом с дверью здоровенный холодильник. Дальше что-то вроде прилавка с откидной дощечкой, и полки со свертками – что-то вроде склада, но все упаковано и что там непонятно.
– Здравствуйте, Альбина Михайловна!
– Здравствуй, Полиночка!
– А это наш новый начальник караула. Я вас уже знакомила. Хороший парень, стеснительный только. А кушать все равно хочется, – махнула рукой, и обе улыбнулись.
Я тоже улыбнулся – чего уж там, конечно, хочется.
– Есть чего-нибудь вкусненького? – Полина вежливо спрашивает.
Есть, оказывается! Вологодское маслице, сервеладик, вкусные длинные сосисочки в банках, красная икорочка в баночках, рыбочка замечательная, рис, гречка, горошек… Все аккуратно взвешено, упаковано и на бумаге вес и цена обозначены. Причем цены вполне приемлемые! Да еще и красивые бесплатные пакеты нам Альбина дала, чтоб не пялились, кому не положено. Красота!
Странное все-таки у нас государство! И вовсе не такое плохое, как утверждают диссиденты. Да, тоталитарное, да диктатура, КГБ… Партия всего одна. Но и демократия есть! Конечно, две партии было бы интереснее – посмотреть, как они между собой воюют, обличают… Но ведь они же, сволочи, все равно договорятся и будут вместе народ дурить! Да и, действительно, продуктов может не хватить на две партии! Больше всего диссиденты критикуют номенклатуру за спецпайки, закрытые распределители, за то, что жрут втихаря от народа дефицитные продукты. А я к номенклатуре никакого отношения не имею – простой охранник, к тому же поднадзорный, и в тоже время езжу на спецлифте, отовариваюсь в одном спецбуфете с министром – родственником самого генерального секретаря! Нет, не плохое наше государство! Может, и не лучше других, но и не хуже. И вообще, как я понял, все у нас есть: и социализм, и диктатура, и демократия, и продукты! Даже мясо! Просто к нему надо путь найти.
Полина познакомила с Тамарой директором столовой – появилось и мясо в моем холодильнике. В очередях уже не стою. Посмотришь, как люди за ним давятся, кричат, иной раз до драки доходит – прямо жалко народ! – вздохнешь и мимо – своим путем. Кот мой размордел, шерсть лоснится. Ходит важно, степенно, как первый заместитель министра Перов. И у меня, сказали, характер спокойнее стал, а взгляд умнее и даже солидность появилась. Жить, действительно, стало лучше. Народ у нас в министерстве в целом хороший, друг к другу относятся с уважением, тащат умеренно и совесть не теряют. Есть, правда, и такие, что тащут без совести – но мы с ними боремся.
Тащут по-черному!
Новая сотрудница в УСЗ. Влюбиться можно! Большие голубые глаза. Модная прическа. Одета дорого и со вкусом. Энергичная, решительная, коммуникабельная. Никакого дела не боится. Всех очаровала. Но скоро стали замечать – тащит по-черному!
8 марта дежурила Анюта – новый начальник караула взамен изгнанного за потерю совести Шлепкова. Зашел я поздравить женщин с праздником. В караулке открыли с Анютой бутылку сухого. Разлили и только пригубили – звонок с 4-го поста – сработала сигнализация склада.
– Посиди пока! – Анюта говорит. – Сбегаю посмотрю, что там. От ветра, наверное.
Вернулась не сразу, какая-то смущенная и озабоченная.
– Ну и дела! – говорит. – Прямо и не знаю…
– А что случилось?
– Прихожу на пост. «Комар» гудит. Пощелкала – не сбрасывается. Я к складу – дверь открыта. Что такое?! Захожу, а там, кто бы ты думал? Эта Крутиль из УСЗ снимает с полки ковровую дорожку. Увидела меня: «Ой, Анечка, хорошо, что ты подошла! Помоги, пожалуйста!» Я помогла ей снять эту дорожку. Вместе вынесли на улицу. На дороге красный жигуленок стоит. Из него мужик выскочил, тоже давай помогать. Тяжелая дорожка. Положили в багажник, прикрыли бумагой. «Спасибо, Анечка! С праздником тебя!». Сели и уехали. А я стою как дура – соображаю… Украли ведь дорожку! – Анюта изумленно посмотрела на меня.
– Ну да, – говорю, – украли. Втроем, а это уже шайка. Посадят вместе с Крутиль. Ее давно пора, а тебя жалко.
– Тебе смешно, а я, выходит, соучастница! Помогала ей! Начальник караула! Она теперь едет и смеется надо мной! Что делать?
– Никакая ты не соучастница, – говорю, – Это во-первых. Во-вторых, она двери не взламывала, а открыла своими ключами. А ты просто не поняла ситуации. В-третьих, Крутиль эта – воровка, каких свет не видел! И в УСЗ все это знают. Но в любом случае – неизвестно, как дело обернется. Она пройдоха со связями, а ты по глупости можешь влипнуть в историю. Так что лучше написать докладную.
Анюта написала докладную. Начальство переправило ее Прохорову со словами, что копию мы должны отправить в отдел вневедомственной охраны.
– Не надо в отдел! – прибежал Прохоров. – Там такие орлы – не отбояришься! Месяц доить будут! Мы сами с ней разберемся.
Вызвали Крутиль.
– Да, была. 8 марта. Открывала склад. Какую ковровую дорожку?! Да вы что?! – смотрит красивыми изумленными глазами. – Линолеум! Кусок старого линолеума я взяла!
«Ты представляешь, какая наглая! – возмущалась Анюта. – Смотрит в глаза, врет и не краснеет!»
Прохоров упросил-таки не подавать докладную в отдел – мы ее сами накажем, да и линолеум – не дорожка. Однако всем ясно, что это за «линолеум». Красную эту машину в УСЗ все уже знают. Ее машина, а за рулем был муж. Он у нее то на подхвате, то на стреме.
Тащит по-черному! Праздник нам с Анютой испортила. Охрану нервирует. Никогда у нас в министерстве такого не было! Казалось бы, ты же в УСЗ работаешь – тащи как все нормальные люди! Выписывай материальный пропуск, согласуй с товарищами, что можно, а что нельзя, и тащи, что тебе надо! Так нет, ей все надо! Она и по пропускам и без, и во время работы, и после, и по будням, и по выходным, даже по праздникам! Совсем никакой совести!
Проработали ее, постращали, отобрали ключи от склада и поставили начальником над пишущими машинками. Здесь сложнее. За машинки она несет ответственность вместе с сотрудниками, которые на них работают. Казалось бы, не развернешься. Как бы не так!
Не прошло и месяца Крутиль снова проворовалась.
Машинки время от времени надо ремонтировать и чистить спиртом. Мужикам спирт доверять рискованно, а она женщина, тем более, гордо заявила вовсеуслышанье: «Пью только шампанское и коньяк!» Прохоров ей и доверил спирт для чистки машинок. Срок подошел, получили ребята спирт, купили сырок, сели чин чинарем, разлили по стаканам… Что такое?! Даже запаха нет! Попробовали – ни одного
