Да так и остался стоять с отпавшей челюстью.
Сразу и не сообразить, где тут был джип. Мало что от него осталось. Лишь куски кузова, разбросанные далеко вокруг, какие-то части двигателя, ошметки одежды, куски тел…
А посреди всего этого – огромная воронка в песке, метров в пять диаметром. Как раз там, где раньше проходила колея от машины каперов.
– Ну что, оклемалось, рогатое? – появился в голове голос сатира. Спокойный и довольный. Сатир мурчал, как сытый кот. – Ну давай, благодари меня, тугодумное…
Леха помотал головой, чтобы прояснилось. И все глядел на догорающие остатки джипа, на почерневшие тела вокруг.
Двадцать метров. Каких-то двадцать метров…
Если бы нагнали чуть раньше…
Или одна из тех пуль случайно попала в ногу, отстрелив копыто…
– Эй? – прервал скромное молчание сатир, – Не слышу восторженных щенячьих повизгиваний, как здорово я все придумал и просчитал. Где благодарность, рогатый? Ты…
Леха наконец пришел в себя и врезал копытом в песок.
– Они же здесь крутились, твои каперы! Какого черта им понадобилось у скальной стены?!
– Не по-онял…
– Я пахал на этом плато, как папа Карло, – процедил Леха сквозь зубы. – От камней все рябит перед глазами, даже на карту не смотрел… Я думал, они рядом!
– Ну ты не кричи, не кричи, – пробурчал сатир. – Не у себя дома.
– Я был уверен, они меня прикрывают!
– А они и прикрывали.
– Там?! – не выдержал Леха. – На другом конце пустыни?!
– Не на другом конце пустыни, а у стены. У прохода, где твои следы начинаются, где все охотники, которые идут за тобой, будут искать начало твоего следа. Пока ты валял дурака на плато, они одну команду завалили, не слезая со скал. В снайперку – пам, пам, пам! И спокойно сидят дальше. А теперь подумай, что было бы, если бы они сидели возле плато, как ты хочешь, посреди пустыни, где нельзя спрятаться, и их бы самих вдруг завалили? А? Кто бы тебя прикрывал то время, пока они в новых тушках добирались бы к тебе от Гнусмаса? Пушкин?
– Но немцев-то они пропустили!
– Немцев там не было… – пробурчал сатир.
– А как же они к плато вышли?!
– Да случайно, похоже… Наверно, еще в пустыне на твой след наткнулись… Вот прямо по следу сразу к плато и пошли… Ты бы лучше не критиканствовал, а спасибо сказал, что я их заставил свой след заминировать! И незаметно и эффективно. А?
Леха очень медленно втянул воздух, а потом еще медленнее выцедил его сквозь зубы, заставляя себя сдерживаться.
Эффективно! Да нагони немцы на пару дюн раньше…
– Ну все, хватит фыркать и прохлаждаться! Дело стоит. Давай на плато, и поживее! Солнце еще высоко, – сообщил сатир и отключился. Вот ведь сволочь… Но никуда не деться. По крайней мере, пока. Леха щелкнул по браслету, покосился на Изумрудные горы, на три черные точки – особенно на ту, что одиноко засела подальше в горах… Вздохнул и побрел к плато.
Время тянулось медленно и тяжело. Хотелось к Изумрудным горам, к Алисе, а вместо этого змейкой между камнями. Влево, вправо. Влево, вправо. Влево, вправо…
До ряби перед глазами, до тошноты, до отвращения.
Хорошо хоть солнце потихоньку сползало к горизонту. Хотя бы жар спал, и на том спасибо…
– Как успехи? – ожил сатир.
Леха остановился и огляделся. Ничего себе! А ведь уже больше половины плато оглядел. Да что там, половины – уже три четверти, если не больше!
– Эй?
– Процентов семьдесят есть, – сказал Леха.
Только сатир не проникся гордостью за проделанную работу.
– Слушай, рогатенький, ты что такой радостный?… – осведомился он.
Как-то подозрительно нежно… Леха на всякий случай промолчал.
– Ты схрон должен найти, а не плато обыскать! – взорвался сатир. – Понял?! Схрон! О господи, что за народ…
Сколько еще тут поколений должно смениться, чтобы работу стали оценивать не часами, а результатом?…
– Схрона пока нет, – сказал Леха.
– А ты не мог пропустить?
