– Лис?…
– Он каждый день приходит. Каждый проклятый божий день…
– А… – начал Леха и замолчал. Закрыл пасть, так ничего больше и не сказав.
Отвел взгляд. Уставился на пустыню, на дюны.
– Он всегда приходит. Все две недели, пока я здесь. Каждый день… Девчонки говорят, он всегда сюда ходил. К Ольке приставал. Ну, беленькая наша… А потом, когда я… теперь… он… я… меня… каждый день…
Алиса опять затряслась в рыданиях. Леха уставился под ноги. Идиот. Господи, какой же идиот…
Товарки Алисы наконец-то отвалились от трупа. Отирали крылья о песок, косились на Леху с Алисой. Серебристая – мельком. Глянет и тут же отведет глаза, будто так, случайно взглядом наткнулась. Черная же сложила крылья, нахохлилась, поджала крылья к бокам, словно подбоченилась, – и глядела на Леху тяжелым взглядом.
Неженским каким-то. Да и стояла как-то… Тяжело, по-мужски расставив ноги… Вдруг тряхнула черными патлами и пошла на Леху – но серебристая что-то шепнула ей.
Черная окатила ее ледяным взглядом – светлая гарпия совсем смутилась, потупила глаза и замолчала, – но все же остановилась. Окинула Леху еще раз тяжелым взглядом, фыркнула, развернулась и побрела прочь, потихоньку забирая к скальной стене. Серебристая тоже глянула на Леху с Алисой – быстро и испуганно – и тут же опустила глаза. Тоже развернулась и поплелась за черной гарпией, как верная собачка.
Алиса все всхлипывала. Тихо, уже без слез. Но с каждым вздохом все ее тело спазматически вздрагивало. Леха пригнулся, тихонько пихнул Алису плечом:
– Лис… Ну не надо, Лис. Я вытащу тебя отсюда. Я нашел Тхели.
Алиса всхлипнула-вздрогнула, еще раз… и вдруг даже дышать перестала.
Медленно подняла на Леху лицо:
– Тхелю?… Ты нашел нашу Тхельку?!
Леха кивнул. Безнадежность ушла с лица Алисы. Ее вытеснила радость – еще робкая, еще недоверчивая.
– Лешка, милый… Нет, ты правда ее нашел?! Алиса вскочила с песка, шагнула к Лехе впритык, заглядывая в глаза. В ее глазах заблестела жизнь, личико в один миг похорошело. Из странного тела, из серой безнадеги в глазах вдруг выглянула та Лиска, что была здесь два дня назад, когда сидела на валуне и весело болтала ногами, стреляя глазками через плечо… Хорохорящаяся, не сдавшаяся, готовая драться.
– Нашел. Как ты и говорила. Такая… Такая вся из себя…
– Блэкушница, – сказала Алиса.
Леха кивнул.
– Да. В косухе, вся в заклепках. Юбка тоже из кожи, вороной хаэр до пояса…
Алиса тихонько кивала, соглашаясь.
– Сапоги на вот таких шпильках, наверное. Высоченные, с ботфортами. И мордочка как у ведьмы…
– Хм?… – вскинула брови Алиса. – Что?
– Куртка заклепованная-переклепованная – это да, она именно такие любит… А вот это уже… Ботфорты, мини?… Личико… как у ведьмы? – переспросила Алиса.
– Ну… – Леха замялся. Как бы объяснить-то? – Бледное-бледное, как у мертвяка. Кровавые губы. Угольные ресницы, да еще тени такие темные… Ну ведьма вылитая! А что?
– Да так… – Алиса улыбнулась, недоверчиво качая головой. – Да-а… Вот так вот дружишь, дружишь… Годами… А оказывается, совсем не знаешь человека…
– В смысле?
– Понимаешь, Леш, она… музыку блэкушную любит и по жизни жесткая до ужаса. Курточка кожаная с заклепками и с разными стальными черепами и волчьими оскалами… Но и все. В остальном скромная, пристойная. И почти не красится. Мол, она суровая блэкушница, тонкая и умная, а не какая-то там пубертатная малолетка распальцованная, не отличающая «Бурзум» от «Найтвиша»… – Алиса вдруг улыбнулась. – Все-таки я знала! Чувствовала, что это у нее немножко напускное, вся эта суровость и аскетизм. А глубоко в душе-то она еще не наигравшаяся девчонка! Готка выпендрежная!
Алиса рассмеялась, но глаза у нее были чуть грустные – словно она была не здесь, а где-то далеко, под ручку со своей Тхелькой, и еще ближе к ней теперь, когда узнала ее маленькую тайну…
– Все такая скромница, сдержанная… А тут, значит, решила оттянуться… – Алиса поглядела на Леху, опять улыбаясь. – Ох, вот бы мне ее сейчас увидеть! Такую!
– Увидишь, – пообещал Леха.
– Все-таки дождалась меня, значит… В Гнусмасе ее нашел? В магазинчике, да?
– Угу… – кивнул Леха. – Нашел. Только на всякий случай нарисуй еще раз дракончика. А то там…
Леха замялся, подбирая слово, да так и замолчал – по лицу Алисы пробежала тень.
– К ней не подобраться? – нахмурилась она. Надежда отхлынула, как сползает с берега обессилевшая волна.
– Леш?… – В ее глазах опять был страх.
