нет?
– Справедливо?… – нахмурился Леха. – Что?
– Все! – рявкнул сатир.
В один миг он стал мрачный, как лик пророка, Поднял ручонку и нацелил на Леху обличающий перст.
– Все справедливо! Или ты хотел легко отделаться? Чтобы, как раньше, на пять лет в санаторий за счет честных налогоплательщиков? Чтобы ты их, значит, сначала грабил, насиловал, убивал, а потом, когда тебя поймали, они же еще и оплачивали тебе проживание где-нибудь в лесах Карелии, на свежем воздухе и экологически чистом питании, а ты там получал заочное второе высшее и в промежутках, когда надоест, мастерил скворечники или там халатики шил с гимнастерками?! Так, что ли?! Нет, братишка! Не выйдет. Теперь ты, моральный урод, сполна получишь за все! Это раньше ты еще мог прятаться под человеческой личиной и сочинять прошения о помиловании. Раньше! Но все, кончилось. Теперь твое истинное мурло у всех на виду, урод рода человеческого! Ты сам выбрал свой путь и свою участь, чудовище! И отныне будешь делать то, что, как выяснилось, умеешь лучше всего, – хитрить, драться и убивать. Понял, изверг-убивец? Чтобы око за око и зуб за зуб, все такое… Читал?
– Меня… – Леха кусал губы, уставившись в пожухлую траву под ногами. – Приговор был левый.
– Ну да, ну да, – с готовностью закивал сатир. – Здесь все невинно осужденные. Некоторых, не поверишь, уже разу по пятому злокозненно осуждают. Бывает…
Сатир визгливо захихикал. Быстрые трусливенькие смешки были еще противнее, чем его вонючая, свалявшаяся от грязи бородка.
Леха скрипнул зубами, но ничего не сказал.
– Так что привыкай, рогатый, – сказал сатир, беззаботно мотая копытами. – Око за око и зуб за зуб. Ну и, сам понимаешь, с процентами – все как положено. Будешь работать частью антуража. А я тебя потихоньку в курс дела вводить буду, чтобы…
– Не буду!
– Вот ведь упертый, а?
Сатир снова захихикал, но смотрел уже не на Леху, а куда-то дальше. За плечо.
Леха обернулся.
Позади, сквозь гранитные блоки, совершенно другой вид. Ни скал, ни моря. Плавный спуск в лощину изумрудную от сочной травы. Плотная, невысокая – почти идеальный газон, травинка к травинке.
И форма у лощины такая же идеальная. Края поднимаются все выше и резче, под конец совершенно отвесно. Ограждая лощину, словно бока огромной салатницы.
Только в центре не ровно. Там крутой холм, метров сорока в высоту.
Но сатир смотрел, кажется, не на холм…
Между спуском из святилища и холмом повис шар плотного тумана. Внутри прыгают желтые всполохи.
– Карта загружается, – объявил сатир.
Всполохи стали чаще, ярче… и пропали. Туман развалился, истаивая. Внутри оказался здоровенный детина в камуфляже.
Два метра двадцать? Два метра тридцать? Огромный рост, чудовищные бицепсы – больше, чем у иных бедра, – да еще и в тяжелом боевом бронежилете. Толстые броневые пластины на груди и на животе, на бедрах. Огромные наплечники, съевшие шею, – лишь квадратный подбородок выглядывает из них, мощные скулы да щетка жестких, как проволока, волос стального цвета.
Какой-то миг он еще висел в воздухе, в метре над землей, а потом рухнул вниз. Десантные ботинки по щиколотку впечатались в мягкий чернозем. Килограмм двести сам, да еще и брони на центнер…
– А, блин! – разочарованно махнул ручкой сатир. – Я-то думал… Везет дуракам. Детский сад пожаловал. Ну, давай! Это твой сектор. Давай, не дрожи! С этим все будет как два байта переслать. Тупо, зато быстро.
Леха недоверчиво покосился на сатира. Вот эта-то вот закованная в броню туша – детский сад?…
Но сатир уже соскочил с алтаря и подталкивал Леху к проходу между гранитными блоками.
Леха невольно уперся, но тут пространство дрогнуло и пошло волной. Два гранитных блока всколыхнулись, рванулись навстречу каменными руками…
Мир сжался, закружился – и тут же все кончилось. Только вокруг уже не гранитные блоки капища и клочки сухой травы, а ковер сочной изумрудной травы.
Выбросило в лощину. Прямо перед закованным в бронежилеты здоровяком.
Руки в камуфляже скользнули за плечо, и из-за броневых наплечников появился шестиствольный пулемет. Миниган, как их называют в американской армии. В нашей таких нет, есть только четырехствольные. Но даже четырехстволки либо станковые, либо на вертолетах или истребителях. В другой ситуации это было-бы даже не смешно – миниган вот так вот, в руках, без всякой опоры, без упора во что-то тяжелое, чтобы увести огромную отдачу… Но в руках этого здоровяка миниган казался обычным ручным оружием.
А потом Леха наткнулся на его взгляд. Холодный, спокойный, равнодушный. Безжизненная зимняя вода под коркой льда. Глаза идеального карателя из «Мертвой головы». С таким взглядом не нужны ни череп на рукаве, ни две руны-молнии …
Взвыл электропривод, и шесть стволов минигана закружились. Шесть черных глаз полетели по кругу маленькой каруселью смерти. Распустились огненным цветком – и по ушам оглушительно ударило.
И тут же врезало в грудь, потащило назад.
