– Гулял.
– М-м! И прошлой ночью гулял! Это уже интересно… И что же, всю ночь гулял?
– Почти…
Я пытался сообразить, куда он меня везет. Не к Старику и не к себе. Уже окраины города, скоро выезд. Да, куда-то на запад… Но куда?
За городом он еще прибавил. Машина понеслась по пустынной ночной трассе на полутора сотнях.
– Ну и где же ты гулял почти всю ночь, Храмовник?
Краем глаза я видел его ухмылочку – всегдашнюю его ухмылочку всезнания, что каждый раз выводит меня из себя. Будто знает он что-то такое, чего мне в жизнь не узнать.
– В лесу, – сказал я.
– В лесу!
Он явно веселился, только я не мог понять, чему.
– А до леса ты как добирался, чудо? Если машина в гараже стояла…
Я глядел на него, пытаясь забраться под маску шута. Он в самом деле проверял гараж? Или блефует? Лучше не рисковать.
– Ножками.
– О, ножками! Так ты, выходит, всю округу тут исходил? М-м? Целыми ночами тут гулять… Поди каждую сосенку выучил?
Я неопределенно мотнул головой. Понимай как знаешь.
Он свернул с трассы – верст двадцать от города мы уже отмахали. Пока я крутил головой, пытаясь понять, что это за дорога такая темная с обеих сторон, он еще раз свернул.
Какая-то просека не просека… Машину затрясло. Швыряло из стороны в сторону по разбитой колее, но Виктор упрямо забирался в мокрую темноту, в выскакивающие под свет фар лапы молодых елочек и голые стволы берез.
– А куда мы едем?
– А мы уже приехали. Вылезай.
Я глянул по сторонам. Темнота да невнятные стволы деревьев, ни одного огонька, насколько хватает глаз. Я неуверенно взялся за ручку. Куда он меня привез?
– Эй-эй! – окликнул меня Виктор. – Рюкзачок-то прихватывай.
Я взял рюкзак и вылез, пытаясь разглядеть хоть что-то. Ветер шумел ветвями, дождь застучал по плащу. Я запахнулся покрепче.
– Дверь! – скомандовал Виктор.
Чертов аккуратист… Можно подумать, за те несколько секунд, что дверь распахнута, дождь ему всю машину зальет…
Едва я захлопнул дверцу, тут же тихо щелкнул замок. Через стекло я различил, что он не тянулся к моей дверце. Выходит, блокировал всю машину сразу. Интересно, как он теперь собирается вылезать, не нарушив…
Прошла секунда, прошла вторая, но его силуэт был неподвижен. Он, похоже, и не собирался вылезать из машины. Я подергал ручку, но дверца была заперта. Я не ослышался. Это щелкали замки. Какого черта?
– Эй!
Я постучал в стекло, и оно послушно поехало вниз.
– Ну чего тебе? – сварливо спросил Виктор.
– Так а… – Я мотнул головой назад. В темноту, где ни огонька. – Куда мы…
– Как – куда? Ты же гулять собирался? В лесу? Почти всю ночь? – Он дернул подбородком вверх, требуя от меня подтверждения. Повел рукой: – Лес. Ночь… Вперед! Гуляй не хочу!
– А…
Но стекло уже ехало вверх.
Машина заурчала громче, взвизгнули шины, обдав меня клочьями грязи, и машина пошла назад.
Я стоял, прикрывшись рукой от слепящих фар, а они уползали назад, назад, назад, пока не скрылись за изгибом просеки.
Оказалось, перчатки я забыл дома. Идти с рюкзаком за плечами и руками в карманах неудобно. Махая – холодно. Сплошное мучение.
Но хуже всего был дождь. Капли холодные и крупные противнее снега. Ветер слизывал с лица остатки капель и последние крохи тепла. Через минуту лицо замерзло, через пять онемело. Особенно скулы, лоб…
Я утирал ледяную влагу со лба и бровей, тер щеки – ничего не помогало. Кожа промерзла, стала чужой. Лоб под кожей, кость, саднило от холода.
И еще колючие лапы елок. Хлестали то справа, то слева из темноты. Ни огонька вокруг…
Минут двадцать я месил грязь, увязая чуть ли не по щиколотку, пока выбрался на дорогу.
