Глава 9
Память никогда не делает поправку на время. Хотя мне прекрасно известно, что Джареду, моему племяннику, теперь восемнадцать лет, представляю я его все тем же испуганным четырнадцатилетним подростком, каким я видел его в последний раз в своей квартире несколько лет назад. Поэтому, когда я натыкаюсь на него в гостиной своего отца, где он в одних трусах кувыркается на диване в объятиях девицы в той же степени раздетости, я поражаюсь вдвойне. Девчонка, услышав, что я вхожу в комнату, пронзительно визжит и неуклюже ныряет за диван, а Джаред инстинктивно хватает с пола гору скомканной одежды и наваливает ее себе на колени.
— Черт, простите, — говорю я, разворачиваюсь на ходу и быстро выхожу из комнаты. Похоже, у меня судьба такая: постоянно прерывать своих родственников во время секса. Какой-то прямо шаблон закладывается, надо бы изучить при случае: наблюдение за сексом вместо секса. Вечная подружка невесты и так далее.
— Отлично, — говорит Джаред, и тут я понимаю, что он обращается к девчонке за диваном. — Это не отец.
Через минуту он уже выходит ко мне в холл, натягивая на ходу джинсы.
— Привет, дядя Джо, — говорит он. — Как дела?
Дожили, уже возбужденные голые юнцы называют меня дядей!
— Не так хорошо, как твои, наверное, — отвечаю я.
Он фыркает, одной рукой как ни в чем не бывало застегивает ширинку, затем выпрямляется и смотрит на меня. Джаред заметно вырос, теперь в нем не меньше метра восьмидесяти, худой и широкоплечий, как отец. Он заправляет длинные темные волосы за уши, мочки которых изуродованы бесчисленными золотыми и серебряными колечками и гвоздиками. Глядя на сережки и на пучок волос под нижней губой, я сразу понимаю, что приводит Брэда в тихое отчаяние.
— Прости, — говорю я. — Я не думал, что тут кто-то будет.
Джаред проводит рукой по волосам и пожимает плечами:
— Ну, мы ничего, мы просто…
— Да-да.
— Я думал, отец пришел, — говорит он. — Меня бы тогда по полной отымели!
— Мне оттуда показалось, что через пять минут тебя бы и так отымели по полной.
Джаред улыбается. Он какой-то очень естественный, ненапряженный. Говорит коротко, мягко, в нем чувствуется ум. Не заметно никаких внешних признаков злости, как у многих подростков, размахивающих огромным списком того, что они хотят доказать миру. Проглядывает только некое подспудное беспокойство, обычное для этого возраста, — в том, например, как его взгляд блуждает по мне, ни на секунду не останавливаясь.
— Ну, ты не в обиде?
— Какой настоящий американский подросток устоит перед соблазном пустого дома! — отвечаю я. — Это, можно сказать, твой долг перед родиной — привести сюда подружку.
Я вешаю сумку на перила, как делал уже миллион раз за целую вечность до этого. От этого действия, абсолютно рефлекторного, в животе у меня щекочет, и на какую-то долю мгновения я ощущаю запах детства.
— Что с твоей рубашкой? — спрашивает Джаред.
— Одна женщина коктейль на меня вылила.
Мой племянничек ухмыляется:
— Девчонки!
— Этой девчонке было за шестьдесят.
— А зачем она так сделала?
— Были у нее причины.
— Слушай, — говорит он, рассеянно поглаживая литые мышцы на животе. — Мне очень понравилась твоя книга.
Я поднимаю брови:
— Ну, тогда в этом городе ты в меньшинстве.
— В этом городе вообще грамотные люди в меньшинстве, — отвечает он.
Пожалуй, неожиданный ответ для того, кто минуту назад развлекался с девчонкой, которая до сих пор прячется, голая и дрожащая, за диваном в гостиной. Джаред не так прост. Как по сигналу, девчонка выходит из укрытия, симпатичная и нарядная, как с рекламы фирмы «Гэп»: сине-зеленый полосатый джемпер, джинсы, бедер практически нет и прекрасная грудь старшеклассницы — небольшая, но привлекающая внимание своей свежестью, как пара игривых щенков.
— Это Шери, — говорит Джаред, натягивая рубашку, которую она ему принесла. — А это — мой дядя Джо.
— Приятно познакомиться.
— Здрасте, — говорит она, глядя в пол. Она еще не скоро отойдет после моего неуместного вторжения.
— Чтобы закрыть тему, — говорит Джаред, — ты ведь не будешь упоминать об этом небольшом инциденте моему отцу?
— Можешь на меня положиться.
Думаю, Джаред оценил бы рассказ о том, как я когда-то наткнулся на Брэда с Синди в гараже, но даже самые приспособленные к жизни мальчики не могут слышать ничего, что хотя бы как-то связывает их матерей с оральным сексом, поэтому приходится молчать.
— Кроме того, — продолжаю я, — в данный момент у него более важными вещами голова забита.
— Да уж, я думаю, — отвечает Джаред. — Раз ты тут, значит, деду совсем плохо?
— Похоже, что так.
Его глаза расширяются — видимо, от ужаса, и я вдруг понимаю, что у него с моим отцом особые отношения. Я снова испытываю ревность, как в больнице, когда Брэд поправлял отцу простыни.
— Черт, — тихо произносит Джаред.
Наступает короткая минута молчания — молчания о тех вещах, про которые мы думаем, но вслух не говорим: о смерти и о том, как близок к ней мой отец. Паузу прерывают электронные колокольцы моего мобильника, и я с извиняющейся улыбкой страдающего телефонной зависимостью сдергиваю его с ремня.
— Алло.
— Ты лживый, самовлюбленный ублюдок, — слышу я голос Натали. Прикрывая рукой трубку, я смотрю на Джареда и Шери:
— Надо ответить. Я быстро.
— Джаред, — говорит Шери, закусив губу, — мне пора.
— Я тебя провожу, — отвечает он. — Увидимся, дядя Джо.
— Я буду здесь, — отвечаю я и снова прикладываю трубку к уху, успевая расслышать окончание тирады Натали:
— …использовал меня, козел. А когда я стала не нужна…
Я смотрю на Джареда и Шери из большого окна гостиной — как они бредут по дорожке, он обнимает ее, их бедра слегка стукаются друг о друга при ходьбе. От этого я внезапно начинаю себе казаться старым и немощным. Натали договаривает до конца и вешает трубку, я закрываю крышку телефона и убираю его в пластиковый чехол на ремне. С тяжелым вздохом я беру сумку и иду в свою старую комнату, чтобы сразу с этим покончить. Вот я и вернулся домой. Как всегда: представляешь себе одно, а оказывается совсем другое.
