Он едва успел подумать, что его лично никто не встречает, как рядом, словно из-под земли, выросла чернокожая рабыня и, склонившись в глубоком поклоне, тихо сказала:
— С возвращением, хозяин. Позвольте мне взять ваш мешок.
— Он слишком тяжёлый для тебя, — покачал головой Вадим.
— Ничего, хозяин. Мне приходится носить очень тяжёлые вещи, — грустно улыбнулась Налунга.
— Плохо. Даже то, что ты рабыня, не отменяет того, что ты женщина. Я скажу Мгалате, чтобы не заставляла тебя носить тяжести в одиночку, — ответил Вадим, продолжая размеренно шагать.
— Хозяин, позвольте мне помочь вам, — едва не взмолилась девушка.
— Если хочешь помочь, беги в дом и налей мне вина. Я с дороги пить хочу, — ответил Вадим с легкой улыбкой.
Развернувшись, рабыня стремительно понеслась к дому, сверкая крошечными розовыми пятками из- под длинного кожаного подола юбки. Поправив мешок, Вадим добрался до дома и, толкнув широкую, низкую дверь, вошёл в длинное, полусумрачное помещение. Бросив мешок на свой топчан, он устало потянулся и, забрав у Налунги кружку с вином, подумал: «Ну, вот ты и дома, старина».
— Что-то не так? — осторожно спросила рабыня, словно услышав его мысли.
— Нет, всё в порядке. Просто в том времени у меня тоже почти ничего своего не было. Так всю жизнь и прожил. Ни кола, ни двора. Импотент без прописки.
— Что? — не поняла Налунга.
— Не обращай внимания, — отмахнулся Вадим, залпом допивая вино.
— Брат, с чего это ты вдруг один пить начал? Не захотел меня дожидаться? — весело смеясь, спросил Рольф, с грохотом вваливаясь в дом.
— Побоялся, что после твоего появления мне ничего не останется, — рассмеялся в ответ Вадим.
Воины дружно вошли в дом, и в большом помещении сразу стало тесно и шумно. Рабыни быстро разожгли факелы, освещая дом, и северяне занялись подготовкой к очередному пиру. «Этого следовало ожидать», — мелькнула у Вадима мысль, но, увидев вошедшего на костылях Видара, он сразу обо всём забыл. Выхватив из держателя факел, он подошёл к раненому и, указав рукой на стол, приказал:
— Раздевайся и ложись. Мне нужно осмотреть тебя.
— Да чего там осматривать, Валдин. Уже почти не болит. Только наступать трудно, — попытался отговориться парень, но Вадим не дал ему договорить.
— Заткнись и делай, что говорят. Спорить он ещё со мной будет, — зарычал он, размахивая факелом перед носом у парня.
— Видар, делай что сказано, — поддержал Вадима Свейн. — Хочешь калекой остаться?
— Можно подумать, оттого, что он посмотрит, что– то изменится, — мрачно проворчал Видар. — Я и так калека.
— Дать бы тебе в ухо, чтоб язык дурной прикусил, — рявкнул в ответ Вадим. — Думаешь, после такого ранения так просто всё заживёт? Это лечить нужно. Долго и старательно. Ясно?
— Да ясно мне, ясно, — проворчал парень, заметно успокаиваясь.
Воины поддержали его под руки, пока он развязывал пояс и, уложив на стол, осторожно повернули на бок. Внимательно осмотрев шов, Вадим удовлетворённо кивнул и, взяв парня за колено, принялся осторожно сгибать бедро в разные стороны, поминутно спрашивая, больно или нет. Убедившись, что бедро медленно, но двигается, а вживлённые пластины прижились и не мешают, он оставил парня в покое и, отступив в сторону, озадаченно почесал в затылке.
— Ты чего? — с интересом спросил Свейн, внимательно наблюдавший за его камланием.
— Я, конечно, не Гиппократ и даже не Гален6, но, похоже, балбесу повезло, и он сможет сам ходить, — со смущением и гордостью ответил Вадим.
— Так он же и так сам ходит, — развёл Свейн руками.
— На костылях. Это не ходьба, а ковыляние. Он будет ходить сам.
— Твои слова, да услышит Глин7. Надеюсь, так и будет, — вздохнул стоявший рядом с ними кормчий.
Только теперь до Вадима дошло, что упоминание известнейших врачевателей древности не вызвали у северян никакого удивления. Подумав, он решил не вдаваться в подробности, чтобы в очередной раз не испугаться за собственный разум. Теперь парню требовалось очень много терпения и времени. Восстановить двигательные функции бедра было сложно, но вполне возможно. Специальные упражнения и терпение. Это всё, что было нужно.
Празднования по поводу их возвращения продлились почти неделю. Вынырнув из пьяного угара, Вадим попытался сориентироваться во времени и, сообразив, как долго длится этот праздник, мрачно выругался. Кое-как натянув сапоги, он выбрался на улицу и увидел, что на дворе стоит раннее утро.
Справив нужду и окунув голову в ледяной ручей, он с огромным трудом обрёл ясность мышления и, оглядевшись, понял, что праздник пора заканчивать.
Судя по лежащим прямо на пляже телам, не всем удалось добраться до своих топчанов. Вино свалило парней раньше, чем они успели понять, где находятся. Медленно обойдя спящих, Вадим убедился, что все живы, и, тяжело вздохнув, побрёл обратно в дом.
Нужно было обладать изрядной долей удачи, чтобы поймать Свейна до того, как он проглотит очередную кружку вина. Вадим гак и не оставил свою идею захватить фьорд Каменного тролля и приспособить его для их нужд. Но чтобы воплотить её в жизнь, нужно было протрезвить ярла и попытаться втолковать ему, что пора заняться делом. Кроме того, лето ещё не закончилось, а значит, дел впереди много.
Войдя в дом, Вадим задумчиво огляделся и, увидев знакомые сапоги, торчащие из-под мехового одеяла, сшитого из нескольких волчьих шкур, решительно шагнул к топчану. Хотя сказать «решительно» было бы значительным преувеличением. Вадим шёл, сдерживая противную нутряную дрожь и мечтая только об одном: избавиться от дикой головной боли, сдавившей виски стальными тисками.
Добравшись до топчана, он пнул торчащий сапог и в голос, от души, выругался. Как оказалось, в сапоге никого не оказалось. Отброшенная ударом обувь отлетела в сторону, приземлившись прямо на голову одного из лежавших на полу воинов. Послышалось недовольное бурчание, после чего слабая возня сменилась очередной порцией храпа.
Включив остатки ещё где-то оставшейся логики, Вадим понял, что стукнутый сапогом решил использовать прилетевший предмет вместо подушки и со спокойной душой уснул снова. Понимая, что хозяина сапога придётся искать по всему поселению, Вадим присел на топчан, пытаясь путём логических умозаключений облегчить себе работу.
Но, к его огорчению, в данной ситуации обычная логика просто буксовала. Свейн мог оказаться где угодно. В доме, на складе, в ручье или даже на дороге. Единственное место, где его действительно не было, пляж. Там Вадим осмотрел всех. Сообразив, что в таком состоянии он будет ползать в поисках ярла до самого вечера, Вадим решил дождаться, когда проснётся кто-то из рабов.
В данной ситуации это было самое простое и приемлемое решение. Словно в ответ на его молчаливое пожелание, в общую комнату вошла Налунга. Похоже, за прошедшие дни девушке здорово досталось. И не только работы, но и вина и мужского внимания. Вовремя вспомнив, что она всего лишь рабыня, и, пытаясь вступиться за её честь, он выставит себя полным дураком, Вадим испустил тяжёлый вздох и, жестом подозвав к себе девушку, тихо спросил:
— Как ты?
— Жива, хозяин, — усмехнулась рабыня.
— Сильно досталось?
— Не очень. Главное, не били, а остальное переживу, — снова усмехнулась Налунга.
— А ты сильная, — задумчиво протянул Вадим, потирая трещащую голову.
— Плохо, хозяин? — участливо спросила рабыня.
— Не то слово, — осторожно кивнул Вадим. — Не люблю я вино. Особенно в таком количестве.
— Тогда зачем пили? Из-за вас и я напилась, — сварливо отозвалась Налунга.
— В каком смысле из-за меня? — насторожился Вадим.
Сообразив, что проболталась, Налунга, не спрашивая разрешения, присела прямо на пол перед ним и, положив точёный подбородок на ладошку, тихо ответила:
