формул депигментатора. Или я тебя так расстроила, что ты решил отравиться?
Не дожидаясь очередной язвительной реплики, я вырвал у нее бокал, вылил жидкость в утилизатор машины и еще раз просмотрел лист. И впрямь, с чего я решил, что «алкоголь содержащий» это обязательно значит «пищевой»?
– Учись выдумывать названия. Тогда в твоих рецептах можно будет ориентироваться.
Она снова прыснула от смеха.
– Ладно, с коктейлями и духами еще понимаю. Но какое название можно дать жидкости для чистки приборов?
Я перечил все, что пришло на ум.
– «Мойдодыр», «Золушка», «Вечное сияние чистого пластика», «Счастливый гаджет».
Ее реакция на мое творчество не радовала разнообразием – она снова впала в ступор.
– Почему счастливый?
– Потому что чистый. Чистишь его, он работает, и ничего ему работать не мешает. А так как работать – его единственное счастье, чем лучше он работает, тем больше он счастлив…
Ванда снова хихикнула, но уже неуверенно. Похоже, скоро она начнет меня побаиваться.
– Что-то мне подсказывает, что название «Золушка» скорее привлекло бы тебя, чем объяснило бы, что это не для питья.
– Или для питья только до двенадцати. Выпьешь позже – станешь тыквой или гремлином… Ванда, называй мне свои буквы-цифры для чего-нибудь пригодного к употреблению и вернемся к разговору.
– Ви-97-су.
Коктейль приготовился быстро, я наполнил один бокал и недоверчиво пригубил.
– Ну как?
– Неплохо. Этот мне больше нравится.
– Название уже готово?
– Да. «Долгожданный развод».
– ???
– Это впечатления другой стороны – никакой горечи, никакой пены. Кончилась эта семейная бодяга – и отлично.
– Ты становишься циничным.
Я отдал бокал и сел к ней спиной.
– На чем мы остановились?
– Твоя картина произошедшего на сайте. Ничего вразумительного ты сказать не успел, мы отвлеклись, поэтому можешь начинать с начала.
– Не знаю, нет у меня никакой картины. Я зашел, чтобы узнать, почему я помню эту принцессу, думал, может, вспомню сайт или еще что… Не вышло…
Я сделал еще пару глотков и отставил бокал. Вряд ли опьянение будет способствовать пониманию чего-либо – коктейли хоть и слабые, но в голову все-таки немного давали.
Ванда не принцесса, не оценит… Но они и впрямь все в молоко. Я не вспомнил ничего нового. Ни сайт, ни родную планету, ни хоть что-нибудь еще о собственной сестре.
– Тим; не оборачивайся, я сниму эти тряпки. Имперские ткани – это что-то.
Мимо меня пролетела гневно отброшенная лента лифчика, и я замер как дурак, дожидаясь «второго сапога». Не дождался – видно, нижнюю часть она бросила в другую сторону.
– Черт, кажется, у меня… Ты не посмотришь? Мне не видно.
– Ванда, если я повернусь, думать мне будет сложно.
– Ладно… Справлюсь.
Слева от меня возникла рука и потянула к себе планшетку. Ванда продолжала ворчать:
– Прогресс, развитие науки… При удалении прыщика воспользуйтесь планшеткой и камерой для получения сверхдетализированной голограммы собственной задницы… Лучше бы они белье без аллергенов делать научились… Не знаю, как они все это носят в столице.
– Ты не из столицы?
– Нет, я… Ну да, ты все равно уже знаешь. Я с Флоры.
Мы замолчали, потом я все-таки решился спросить.
– Ванда… А почему ты тогда, с солдатами, когда тебе было тринадцать… Ну, не использовала свои нити – как с тем пиратом?
Она долго не отвечала, и я не выдержал:
– Знаешь, там, в баре, я все тебе рассказал. Да, понимаю, две недели жизни – не особо есть что рассказывать. Но все выложил, несмотря на то, что не знал о тебе ни черта. И продолжаю выкладывать,
