войска Колчака приблизились к среднему плесу Волги, были от Казани в расстоянии 70 – 80 верст, от Волги у Спасска в расстоянии 30 верст. Мировая биржа уже дисконтировала Колчака, как коронованного властителя порабощенной страны. Тут было сделано первое великое напряжение Советской власти, партии, рабочих организаций; в краткий срок были мобилизованы, созданы, построены, вооружены и обучены свежие части, влиты в армии Восточного фронта тысячи коммунистов. Наше военное строительство вообще приобрело новый темп, достигло особого напряжения, были созданы при фронтах управления формированием, которые дополняли работу Всероссийского Главного Штаба, совершавшуюся под руководством Н. О. Раттель. Наша работа в области политического воспитания армии получила удвоенное, утроенное напряжение. Это дало свои результаты под опытным оперативным руководством уже в конце апреля. С апреля мы переходим в наступление на Бузулук, Бугульму и Белебей, которое развертывается далее непрерывно в течение мая, июня, июля и августа. Мы переваливаем через Урал, переходим Тобол, отбрасывая врага за Ишим. В начале сентября Колчак делает последнее усилие и противопоставляет нам свои последние резервы. Мы отходим на сотню-две верст назад за Тобол и закрепляемся там. Наши войска приводят себя в порядок, пополняются и переходят снова в наступление, нанося Колчаку на этот раз смертельный удар. Об этом свидетельствуют факты и все сведения, которые получены оттуда. Последние сообщения, которые дал И. Н. Смирнов,[124] один из наиболее выдающихся работников наших сибирских армий, председатель Сибирского Ревкома, гласят: «Алтайская губерния захвачена повстанцами. Нами отправлен туда ревком. Томская и Енисейская губернии охвачены восстанием. Партизаны добивают Колчака. Перед армией и Сибревкомом встали на первый план организационные задачи. Зима должна пройти под знаком творческой работы».
Таким образом, в значительной мере Сибирь из рук армии переходит сейчас в руки советских учреждений, партийных, профессиональных организаций для культурного советского строительства.
Туркестанский фронт
Наши успехи на востоке привели к необходимости отделить от Восточного фронта фронт Туркестанский. После того как мы взяли, а затем и отстояли Оренбург и в районе Оренбурга разбили южную армию Колчака, так что около 45.000 человек сдалось нам в плен, – открылись ворота, или, вернее, приблизилось открытие ворот в Туркестан. Окончательное соединение войск Туркестанского фронта, т.-е. того нашего фронта, который лицом поставлен к Туркестану, с теми войсками, которые были в самом Туркестане, произошло, если не ошибаюсь, в середине сентября, в районе ст. Эмба, Оренбургско- Ташкентской ж. д., которая функционирует на всем своем протяжении. Она технически исправна, по ней прошли уже первые поезда с хлопком и отправились в Туркестан эшелоны с воинскими частями. Затруднение в том, в чем и везде, – в топливе, но у командующего Туркестанским фронтом есть надежды и виды на то, что эти затруднения будут устранены местными топливными средствами.
Туркестанский фронт открыл перед нами неисчерпаемые возможности.
Наш успех на востоке, воссоединение Туркестана с Советской Республикой подняло авторитет Советской власти на всем порабощенном и угнетенном азиатском материке. Первым посланцем из Азии было у нас чрезвычайное посольство Афганистана. Туркестан является теперь предметом великого внимания для всех сознательных элементов Азии. И там, в Туркестане, передовые элементы Азии – Афганистана, Персии, Индии, Китая, Кореи, – которые претерпевали и претерпевают колониальный и полуколониальный гнет стран, найдут новые идеи и новые средства для своего национального и социального освобождения.
Все это, однако, еще в будущем. Ближайшая же наша задача в Туркестане в военном отношении состоит в том, чтобы вполне приобщить его к Советской Республике единством организации и единством армии, и, первым делом, все партизанские части, какие там имеются, подчинить общему режиму. Об этом я скажу, однако, в общей связи, после того как закончу обзор фронтов.
Западный фронт
Западный фронт наш в своей судьбе был непосредственнее всего связан с судьбами Советской Республики. Этот фронт, после того как он остался нам, как наследие от старой империалистической войны, был изменен к нашей невыгоде, после прекращения первых Брест-Литовских переговоров. После крушения германского милитаризма мы, в лице эстонских, латышских, литовско-белорусских частей, переходим в наступление, которое в марте достигает наивысшего развития; значительная часть Эстонии, значительнейшая – Латвии, Литвы, Белоруссии подпадает под власть рабочего класса. Там создавались свои армии, но в этот момент Антанта оказалась способной своевременно вооружить и двинуть против нас буржуазно-кулацкие и идейно и материально подчиненные им крестьянские элементы стран, выделившихся в западной полосе из бывшей царской империи. В апреле эти белогвардейские армии переходят против нас в наступление. Это происходило одновременно с наступлением Колчака на востоке и жестокими нашими боями на юге. Мы не могли с достаточным успехом отражать наступление белых армий Польши, Латвии, Литвы, Эстонии. Оттуда рабочая власть постепенно отступает на запад, сдавая один пункт за другим, в том числе такие крупнейшие центры, как Вильно и Ригу. Только к началу сентября это отступление приостанавливается по линии Западной Двины от Полоцка до Двины, затем по линии Березины до Припяти. Здесь мы стоим и в настоящий момент.
На этом Западном фронте, который с сентября остается неподвижным от Пскова к югу, северная часть дает нам драматическую картину наступлений и жесточайших боев. Дело шло о Петрограде и его судьбе. Мировая буржуазия метала жребий о ризах Петрограда. Петроград дважды отстояла доблестная 7-я армия, в соединении с 15-й армией Западного фронта, при героической поддержке петроградского пролетариата, который вы удостоили награждением орденом Красного Знамени. Там были жесточайшие бои, и там передовые борцы рабочего класса щедро расходовали свой героизм, свое самопожертвование и свою жизнь в тягчайших условиях холодных дней нашей ранней зимы. Поле брани под Петроградом было подлинным полем брани, где многие из отважных, из лучших остались навсегда!
Петроград наши армии отстояли. А был момент, когда он подвергся величайшей опасности, момент, когда вопрос о Финляндии стоял очень остро. Как держали себя мы? Я мог бы сейчас на этот счет прочитать некоторые секретные приказы или части приказов, которые перестали быть секретными, потому что события, которых они касались, отошли в прошлое. Из этих приказов упомяну приказ по 7-й армии относительно карельской границы. В словах оратора от фракции меньшевиков, здесь выступавшего, слышалось благожелательное предостережение: не наступать на мелкие государства по западной границе, предоставив им внутренними силами решать свою судьбу. Мы ни в какой мере – скажу я в ответ – не собирались и не собираемся провоцировать, прямо или косвенно, какое бы то ни было из государств, которые были здесь правильно названы вассалами Антанты, – и это, несмотря на то, что они провоцировали нас не раз. В то время, товарищи, когда мы боролись у Пулковских высот за судьбу Петрограда, финляндская белая гвардия обстреливала наши части не только из пулеметов, но и из орудий, летчики обрушивали на нашу территорию динамит. С точки зрения так называемого международного права этого за глаза достаточно, как причины прямого объявления войны или прямого перехода в наступление с нашей стороны. После первого периода затруднений, во второй половине октября, мы сосредоточили в Петрограде и под Петроградом достаточно сил для отпора в направлении Карельского участка. Как же мы себя держали? Я тут же скажу и могу в любой момент подтвердить официальными документами, что наш приказ командующему 7-й армией в отношении Финляндии гласил: несмотря на провокацию, на артиллерийскую стрельбу, на отдельные бесчинства вдоль границы – избегать каких бы то ни было действий с нашей стороны, которые могли бы быть истолкованы, как наше желание, как наша попытка напасть на Финляндию. Разумеется, одновременно с этим были приняты меры, чтобы разъяснить финским рабочим наше нежелание сражаться против Финляндии, нашу полную готовность в расстоянии двух переходов от Петрограда терпеть буржуазную Финляндию. Но и финская буржуазия должна в свою очередь твердо понять, что самостоятельная независимая Финляндия в расстоянии нескольких десятков верст от Петрограда может существовать лишь при том условии, если она свои силы никогда не будет бросать на чашу весов, где разрешается судьба Петрограда. Повторяю: во второй половине борьбы мы были достаточно сильны для отпора, но мы сказали тамошнему командованию: «не отвечать на провокацию; но если Финляндия вмешается, если она перейдет через границу, если сделает попытку ударить на Петроград, – отвечать ей полностью, не ограничиваться отражением, перейти в наступление, идти до конца». Армии было приказано сделать ответственными за покушение на Петроград не только финляндскую буржуазию в целом, но каждого финского буржуа в Выборге и Гельсингфорсе в отдельности, всех их третировать, как бандитов, покушающихся на петроградский пролетариат.
