приближался к основной своей базе, к Англии, к черноморским портам, к Западному фронту, где по сухопутью мог установить и пытается установить связь с богатыми источниками всякого снабжения – Англией и Францией.
Белая и красная кавалерия
Кроме того, Деникин был и остается еще сейчас в известной мере богатым тем родом оружия, которое труднее всего создается – кавалерией. Если в тяжелой позиционной империалистической войне кавалерия, как бы ни оценивать ее работу, была подсобным родом оружия, то в нашей «легкой» – по быстроте отступлений и наступлений, но не по тем жертвам, которые она вызывает, – в нашей полевой маневренной войне кавалерия играет огромную, в некоторых случаях решающую роль. Кавалерия не может быть импровизирована в короткий срок, она требует специфического человеческого материала, требует тренированных лошадей и соответственного командного состава. Командный состав кавалерии составлялся либо из аристократических, по преимуществу дворянских фамилий, либо из Донской области, из Кубани, из мест прирожденной конницы. Во всех странах и почти во все эпохи конница была наиболее консервативным и привилегированным родом оружия. В гражданской войне составить конницу представляло всегда огромные затруднения для революционного класса. Армии Великой Французской Революции это далось нелегко. Тем более у нас. Если возьмете списки командиров, которые перебежали из рядов Красной Армии в ряды белой, то вы найдете там очень высокий процент кавалеристов. Перевес конницы в первую эпоху борьбы сослужил Деникину большую службу и дал возможность нанести нам ряд тяжелых ударов. Но Советская Республика сказала пролетарию, что он должен сесть на коня, приказала металлисту, текстильщику, пекарю стать кавалеристом, и он выполнил этот долг по отношению к Советской Республике.
Наряду с теми красными казаками, о которых с совершенно справедливой гордостью говорил тов. Полуян, сам красный кубанский казак, мы имеем массу кавалеристов из московских, питерских, иваново- вознесенских и иных пролетариев. Пролетарий выполнил приказ Советской Республики и сел на коня, и этот несомненный успех в области создания кавалерии свидетельствует о том, что путь, который был вами предписан, путь правильного методического строительства на тех основах военного искусства, которые явились не случайно и которые нельзя заменить по произволу, ибо они являются отражением общего технического и всякого иного развития человечества в его положительных и отрицательных чертах, – что этот путь строительства оправдал себя; именно на этом пути сочетания революционного энтузиазма с правильной, методической организацией мы обеспечили независимость и неприкосновенность границ Советской Республики.
О партизанщине
Товарищи, в связи с этим стоит задача, с которой мы встретимся в тех областях, которые силою красных армий теперь приобщаются или снова возвращаются в семью нашей федеративной Советской Республики. Я говорю об Украине, о Северном Кавказе, о Туркестане, о Сибири. Во всех этих областях имеется огромное количество повстанцев рабочих и крестьян, с винтовкою в руках, которые там боролись против контрреволюции своей или чужеземной, и с которыми мы теперь соприкасаемся непосредственно, и чем дальше, тем больше. На Украине мы уже пришли в непосредственное соприкосновение с украинскими повстанцами. В Сибири, благодаря повстанцам, целые области и губернии приобщаются к Советской России. То же самое будет на Северном Кавказе, после того как наш Юго-Восточный фронт нанесет – а это будет скоро – решающий удар правому флангу армий Деникина. Сталкиваясь с партизанами, мы должны ясно определить свою политику по отношению к ним. А в этом отношении мы, товарищи, кое-чему научились.
Партизанство имеет свою орбиту, свою определенную линию развития. Оно имеет чаще всего первоначальное ядро из наиболее самоотверженных рабочих и революционных крестьян. Вокруг него обрастают затем дальнейшие элементы, по мере того как партизанство имеет успех. И, наконец, когда успех становится ясным и несомненным, тогда прилипают искатели приключений, бандиты, охотники до легкой наживы. И в партизанстве сочетаются, таким образом, элементы героизма, анархии и бандитизма; самоотвержение – со всеми видами нравственного озверения. Чем больше партизанство застаивается, чем оно дольше удерживается в своем партизанском состоянии, тем больше оно вырождается в четничество, наподобие балканских вооруженных банд, которые режут друг друга на спине обираемого и распинаемого ими мужика.
И эта опасность теперь снова вырастает перед нами на Украине и в несколько меньшей степени на Северном Кавказе, в Сибири, в Туркестане. Мы с самого начала должны выступить в этом вопросе во всеоружии прошлого опыта.
Украина должна быть и будет самостоятельной страной – достоянием украинских рабочих и крестьян. Но отдельные группы повстанцев не являются олицетворением или воплощением воли украинских рабочих и крестьян. Украинский пролетариат и крестьянство свою волю выразят в своем советском государственном, хозяйственном и культурном творчестве, и поскольку это творчество будет развиваться в форме национальной украинской культуры, на украинском языке, разумеется, никто из нас никогда не попытается положить камень на пути развития свободной Советской Украины. Более того, именно потому, что украинский народ был угнетенным народом, придавленным империалистами-руссификаторами, среди него есть и будет еще долго чувствительность в отношении ко всяким выпадам и заявлениям, которые могут быть истолкованы как покушение на украинский язык, украинскую школу и культуру. Было бы одинаково противно и принципу и деловым соображениям текущей политики эту чувствительность прямо или косвенно задевать. Наоборот, как превосходно выразился тов. Раковский, необходимо приложить все силы, чтобы украинский язык стал языком коммунистического просвещения украинских трудящихся масс. Но этого вопроса нельзя смешивать с вопросом о партизанстве. Товарищи украинцы, вопрос о партизанстве не есть вопрос о национальной культуре или языке, это есть вопрос военной целесообразности. Нет разницы для нас между партизанами на Украине, в Сибири и на Северном Кавказе! И если мы позволим украинскому партизанству застояться, в надежде, что из него сложится украинская армия, мы во второй раз погубим Советскую Украину, – на этот раз надолго. Как же быть? В партизанских отрядах, сказали мы, есть элементы разной и даже противоположной ценности. Партизанские отряды, раз до них дошел наш основной фронт, должны оставаться в тылу для глубокого внутреннего переформирования. Из этих отрядов должна быть выкинута вон сорная трава, лучшие элементы должны быть подвергнуты необходимому обучению и дисциплинированы. И мы отдали прямой приказ армиям, когда они сталкиваются с партизанами, не принимать непосредственно в действующие части ни одного отряда, ни одного добровольца, не проведя их предварительно через запасные части, находящиеся в тылу. Если подлинный доброволец, честный рабочий или крестьянин желает бороться за дело рабочего класса, он пойдет на такую жертву, чтобы в течение месяца в запасном батальоне обучиться и в строевом, и в тактическом, и в политическом отношении тому, чему мы обучаем Красную Армию. Если же не захочет, то значит под видом добровольца идет бандит, каких немало, из тех, что вступают в армию для грабежа, насилия и разорения украинских крестьян. Такому не может быть места в наших рядах. И я не сомневаюсь, что при полном одобрении и при полной поддержке всего, что есть сознательного и честного на Украине, всех передовых рабочих и крестьян, мы будем через посредство организованной военной силы проводить в отношении партизанства твердую и непреклонную политику. Добровольцы Махно, разумеется, представляют опасность для Деникина, поскольку на Украине господствует Деникин, но, с другой стороны, они же предали Украину Деникину. И завтра, после освобождения Украины, махновцы станут смертельной опасностью для рабоче-крестьянского государства. Махновщина, товарищи, не есть явление национальной украинской культуры, нет, – это есть национальный украинский нарыв, и он должен быть разрезан раз навсегда.
Итоги
Таковы, товарищи, те соображения, которые я мог вам предложить относительно военного строительства в тылу и относительно работы красных полков на фронтах. Все позволяет думать, что предшествующая длительная подготовительная работа обеспечила нам не случайные преходящие победы, а легла залогом полной и окончательной победы на всех фронтах, и, непосредственно, на нашем главном, наиболее опасном, Южном фронте.
Стало быть, – это есть основной вывод, к которому мы вправе прийти, – стало быть, советский режим создал армию по образу и подобию своему, и эта армия научилась побеждать. Это, товарищи, немалый вывод для оценки всей нашей работы и для всего нашего дальнейшего строительства. Всякий из нас знает, что армия является не чем-то внешним по отношению к данному обществу, а отражает все его стороны – и
