вышел из кабинета.
– Подождите, мне нужно Вам, что-то сказать! – остановил его голос старшего мичмана, на выходе из приемной. Лавров замедлил шаг.
«Что еще нужно этому прихлебателю своего хозяина? Пусть лучше почистит ему туфли и тужурку, да нальет в рюмочку коньячок перед обедом!» – зло подумал он. Старший мичман, улыбаясь, посмотрел на покрасневшего Лаврова.
– Вы немножко отойдите, товарищ капитан-лейтенант. Я знаю, что Вы сейчас думаете. А зря. Наш с Вами начальник очень хороший человек.
«Ничего себе хороший! – подумал Лавров. – Это из-за таких как он корабли горят и тонут!».
– Успокойтесь! Я Вам дело говорю. Зайдите к нему еще раз после обеда. Он подпишет Ваши ремонтные ведомости. Не думайте, что я ничего в этом не понимаю. Я пятнадцать лет прослужил на подводных лодках! Зайдите! У Вас все получится!
Лавров никак не мог поверить в то, что говорит этот человек, но фраза «я пятнадцать лет прослужил на подводных лодках!», заставила довериться ему. Подводник врать не будет. Весь обеденный перерыв Лавров обдумывал слова секретаря. Если это правда, то адмирал раб желудка. Перед обедом он злой, после обеда добрый. Ну и что! Что тут плохого? Неизвестно каким он будет в его годы. Адмиралу где-то за пятьдесят. По фигуре видно, что он любитель неплохо поесть!
Лавров настолько поверил словам старшего мичмана, что даже не задумывался о том, что его будет ожидать, если он ошибается. Конец обеденного перерыва застал его у двери приемной начальника технического управления флота. Тот, кого он ожидал, пришел только спустя полтора часа.
– Опять Вы! – удивился адмирал. – Ну, что ж! Идите за мной!
Лавров с решимостью обреченного биться на смерть гладиатора последовал за ним.
– Давайте ведомость, – потребовал адмирал. В его голосе уже не было стальных ноток звучавших до обеда.
– Чем Вы можете обосновать свой отказ от требования ремонтного отдела? – спросил он, полистав несколько минут увесистый документ.
Лавров, кратко доложил обо всех неисправностях техники, с которыми пришлось столкнуться в автономке его экипажу, привел цифры наработки основного оборудования корабля. Отдельно рассказал о пожаре и предполагаемых причинах его возникновения. Адмирал внимательно выслушал. С интересом, посмотрев на комдива-три, спросил:
– Вас как зовут?
– Владимир! – ответил Лавров.
– А отчество?
– Васильевич, – смущаясь, дополнил он.
– Вот, что Владимир Васильевич! С ведомостью все равно придется поработать. Часть работ можно исключить без какого-либо ущерба для качества ремонта. Например, ремонт системы вентиляции. Я согласен, что ремонт межотсечных клинкетных задвижек крайне необходим. Но зачем включать отдельно в ремонт трубопроводы общесудовой вентиляции? Косвенно, они уже включены в работы по демонтажу основного оборудования. Я Вам сейчас приведу еще несколько таких примеров.
Адмирал перечислил несколько похожих работ. Лавров понял, что с ремонтной ведомостью К-30 он детально знаком.
– Вы согласны со мной? – спросил начальник технического управления.
– Так точно! – ответил Лавров. – Часть работ можно исключить. Но не подгонять же ремонтную ведомость среднего ремонта под цифры межпоходового?
– В стране перестройка. От нас требуют экономии во всем! – адмирал задумался. – Все-таки, Вы убедили меня. Откорректируйте только то, о чем мы сейчас с Вами говорили. Этого будет достаточно. Работайте!
Идея Бобылева о причинах пожаров его заинтересовала:
– Подготовьте служебную записку. Есть у Вас наработанный материал?
Лавров ответил утвердительно. Перед отъездом Иванченко в отпуск, они, вместе с Бобылевым, целую неделю готовили такую записку для института.
На выходе из приемной его ожидал секретарь:
– Ну, как результат?
– Положительный! – улыбаясь, ответил Лавров, – Как Вы говорили!
– Я рад. Удачи! – напутствовал его старший мичман.
Начфин приехал без опоздания. Всю обратную дорогу, Лавров размышлял о событиях прошедшего дня. Насколько они зависели от случайностей! Как бы решались его дела, если бы к нему не подошел старший мичман? Может, это не случайность, и он в любом случае предложил бы свою помощь? Вспоминая секретаря, Лавров корил себя за то, что подумал плохо о нем и его начальнике. Почему, оправдывая свои, не пользующиеся популярностью действия, начальство ссылается на перестройку? Может, был прав Хорольский, когда говорил, что ничего хорошего она не принесет?
На следующей неделе ему опять пришлось вспомнить о непопулярных темах перестройки. На утреннем построении, Шура Тимченко, исполняющий обязанности старшего помощника командира (на время его отпуска), попросил Лаврова присутствовать вместо него на собрании офицерского состава дивизиона ремонтирующихся кораблей, на котором будет сам командующий флотилией. За время, пока К-30 находилась в автономке, здесь на берегу, произошли большие изменения. В Петровске сформировали еще одну дивизию атомных подводных лодок, в которую вошли, прибывающие с Камчатки, ракетные подводные крейсера стратегического назначения. На их основе было создано объединение атомных подводных лодок – флотилия.
– Но там должен быть командир корабля и весь офицерский состав, – пытался отказаться Лавров.
– Ничего страшного. Все знают, что Хорольский лежит на обследовании в госпитале, а офицерский состав в отпусках. Надо только отметиться.
Тимченко очень нужно было в поселок. А когда Шуре было нужно, никаких препятствий для него не существовало.
За пятнадцать минут до начала мероприятия Лавров уже сидел в помещении, в котором оно должно было состояться. Это был Ленинский уголок личного состава плавказармы, который использовали для проведения собраний и политинформаций. Народ собирался до самого последнего момента. Наконец, командир дивизиона бодро выкрикнул «Товарищи офицеры!». Все встали. Командующий флотилией плотный, ниже среднего роста мужчина с контр-адмиральскими погонами на кремовой рубашке, повернулся к присутствующим.
– Товарищи офицеры! – разрешил сесть стоящим адмирал, и сам опустился на приготовленный для него стул. Свита разместилась за несколькими столиками, расположенными вокруг него.
– Сегодня мы займемся борьбой с пьянством в Вашем дивизионе! – объявил командующий. – Назовем это мероприятие заседанием выездного трибунала. У нас есть для этого весь необходимый карательный аппарат. Есть назначенный в нашу флотилию прокурор, – командующий показал на сидящего за столиком подполковника в погонах с красными просветами и эмблемами со щитом и мечом, – есть начальник отдела кадров, которого вы все знаете. Он здесь же подготовит на виновного представление о снижении в воинском звании на одну ступень, а если надо и увольнении из Вооруженных Сил по статье о дискредитации воинского звания. Прокурор оформит все необходимые бумаги для привлечения этого негодяя к ответственности. Итак, приступим к делу. Кто первый?
Довольный своей речью командующий обвел взглядом зал. Зал притих.
– Начнем с Вашего корабля! – сказал адмирал, и остановил взгляд на командире атомохода с крылатыми ракетами. Рано постаревший, с высохшим лицом, лет десять ходивший в командирах, капитан 1 ранга медленно встал. Назвал фамилию. Поднялся, представившись, высокий, очень худой капитан-лейтенант- инженер в старом замасленном кителе, по возрасту, очевидно, как и его командир надолго засидевшийся на своей должности. Адмирал бросил на него суровый взгляд:
– Почему пьете?
Капитан-лейтенант, уставившись в стол, ничего лучшего не придумав, произнес тихим виноватым голосом:
– Виноват, товарищ контр-адмирал!
