Дочь лифляндского дворянина старинного рода, барона Фитингофа, и вдова видного дипломата барона де Крюденера, она провела бурную молодость, исколесила всю Европу, жила в Италии, Франции, Германии, Швейцарии, завязала дружеские отношения с Шатобрианом, Бернарденом де Сен-Пьером, мадам де Сталь, Бенжаменом Констаном, королевой Гортензией, прусской королевой Луизой и опубликовала в Париже сентиментальный роман «Валерия». После смерти мужа, потеряв часть состояния, она мало-помалу отдалилась от общества красавцев офицеров и блестящих дипломатов, до той поры смущавших ее воображение и будораживших ее чувства. С возрастом она стала находить утешение в соблюдении церковных обрядов и в религиозной экзальтации. Она страстно увлеклась доктриной Сведенборга и уверовала, что призвана самим Провидением нравственно возродить человечество, служа посредницей между миром материальным и миром духовным. Она верит, что, встретившись с Александром, сумеет внести небесный свет в его душу? дабы он вел свой народ по праведному пути.
Александр, увидев ее, сразу поддается ее влиянию. А между тем эта пятидесятилетняя дама – увядшее создание, с неправильными чертами лица, заострившимся носом, покрытой красноватыми пятнами кожей, ко всему прочему, носившая белокурый парик. Царь, обхаживавший в Вене стольких красавиц, не испытывает, конечно, никакого влечения к ночной посетительнице. Он видит в ней не привлекательную женщину, которую стоило бы обольстить, но пророчицу, сверкающий взгляд и властные переливы голоса которой наполняют его душу сладким ужасом. Недавно он получил от Кошелева мистическую книгу, переведенную с немецкого А. Лабзиным и озаглавленную «Облако над святилищем». Книга так трудна, что он не может проникнуть в ее смысл. Он признается в этом мадам де Крюденер, и она без всяких усилий разъясняет ему смысл самых темных пассажей. Потом начинает проповедь, которая ошеломляет его. Обличительным тоном, к которому он не привык, она перечисляет заблуждения его прежней жизни, упрекает в суетной гордыне, обвиняет в неумении покаяться перед Богом. «Нет, государь, – восклицает она, – Вы еще не приближались к Богочеловеку, как преступник, молящий о помиловании. Вы не покаялись в грехах ваших, не смирились перед Иисусом. Вот почему нет мира в вашей душе». Этот намек на убийство Павла I потрясает Александра, он не знает, что отвечать. В течение трех часов пророчица голосом, в котором звучат металлические ноты, обличает своего раздавленного угрызениями совести государя. Никогда никто не осмеливался так обращаться с ним. Это больно. Но это и во благо. Он опускает голову и проливает обильные слезы. Спохватившись, что зашла слишком далеко, баронесса оправдывается, ссылаясь на Божью волю: «Я лишь исполняла свой священный долг». «Не бойтесь, – отвечает Александр, – все ваши слова дошли до моего сердца». И он просит ее всюду следовать за ним и укреплять его душу назидательными беседами.
Ей легко удается внушить ему, что он «Белый ангел», соперник Наполеона, и рано или поздно «Черный ангел» падет под ударами своих правоверных противников. И тогда предназначено царю вершить европейскую политику в духе принципов раннего христианства. Обеспокоенный происками этой визионерки, Лагарп в письме к бывшему воспитаннику осуждает этот новый «крестовый поход» против Франции. Александр отвечает ему в довольно резком тоне: «Подчиняться гению зла значит упрочивать его могущество, дать ему возможность установить тиранию более жестокую, чем раньше. Нужно найти в себе мужество сразиться с ним, и тогда, с помощью Божественного Провидения, единства и упорства, мы добьемся счастливого исхода. Таково мое убеждение».
В то время как готовится решающее столкновение между армиями союзников и новой армией Наполеона? Александр покидает Гейльбронн и переезжает в Гейдельберг, где занимает небольшой дом, принадлежащий англичанину Пикфорду. Здесь он ждет подхода своей армии. Туда же приезжает баронесса де Крюденер и вместе с дочерью, зятем и своим сотрудником, проповедником Эмпейтазом, поселяется неподалеку, в крестьянском домике. Александр проводит у нее почти каждый вечер, читает вместе с ней Библию, ведет беседы о спасении души или о посетивших ее видениях и смиренно выслушивает какое- нибудь из яростных обличений, тайной которых она владеет. Она бедна и, хотя и представляется бескорыстной, охотно принимает от царя денежную помощь. Во многих записках, которые он посылает Голицыну, речь идет о субсидиях, анонимно выплачиваемых баронессе де Крюденер и членам ее семьи. Она растроганно называет его своим «небесным банкиром», а он уверяет, что возле нее чувствует, как приобщается благодати и проникается духом Христа. Снова, как в юности, он мечтает удалиться от мира и жить отшельником. Однако долг призывает его вершить земные дела.
Предстоит кампания в Бельгии. Веллингтон уже в Брюсселе с 90 тысячами англичан, ганноверцев, голландцев и бельгийцев; Блюхер в Намюре со 120 тысячами пруссаков. Крупные силы австрийцев и русских двигаются к границам Франции. Как только они соединятся, союзники начнут наступление. Но пока союзники в своей главной квартире развивают разнообразные стратегические планы, Наполеон, не дожидаясь, когда к ним подойдут подкрепления, начинает военные действия. Форсировав 15 июня Сомбру, он опрокидывает англо-прусские армии при Линьи. Как громом оглушенные этим разгромом, союзники держат военный совет и обсуждают ответный удар. Но их тревога скоро рассеивается: 22 июня приходит известие об окончательной победе над Наполеоном, одержанной Веллингтоном и Блюхером под Ватерлоо. Александр с просветленной душой заявляет: «Я великий грешник, но Господь избрал меня, дабы принести мир народам».
События стремительно следуют одно за другим: Наполеон вторично отрекается от престола, столица Франции открыта пруссакам. Людовик XVIII снова может туда вернуться. Александр сгорает от желания вновь вступить в Париж – подтвердить, что Добро восторжествовало над Злом. Не простившись с мадам де Крюденер, он безрассудно едет в сопровождении всего лишь отряда казаков через еще не успокоившуюся после недавних волнений страну, и его вера в Провидение так велика, что он убежден: ничто не грозит ему в пути.
Глава XII
Священный союз
10 июля 1815 года Александр благополучно вступает в Париж и снова останавливается в Елисейском дворце. Через полчаса он дает аудиенцию Людовику XVIII, снова обосновавшемуся в Тюильри. На этот раз король держится очень любезно, и царь благосклонно принимает его. Претенциозный Бурбон по-прежнему неприятен Александру, но царь более чем когда-либо убежден в необходимости сближения между Россией и Францией: партнеры по коалиции предали его, финальная победа над Наполеоном одержана без участия русских войск и его положение во главе коалиции поколеблено. Соблюдая верность провозглашенным ранее принципам, он и теперь хочет предстать в роли покровителя французского народа. Когда после часовой беседы два государя расстаются, грудь Александра украшает голубая лента ордена Святого Духа, возложенная на него французским королем.
Пять дней спустя Наполеон, последнее сопротивление которого сломлено, вступает на борт английского корабля «Беллерофонт», вручив свою судьбу великодушию Англии. «Я, как Фемистокл, ищу приюта у очага британского народа», – пишет он принцу-регенту. У этого «очага» есть название – остров Святой Елены.
Тем временем в Париже, при поддержке Талейрана и Фуше, укрепляется королевская власть. Новый префект полиции Деказ напрягает все усилия, чтобы держать в повиновении сбитое с толку, дурно снабжаемое, подвергающееся грабежам и насилию со стороны оккупантов население. В Париже остался небольшой русский отряд и многочисленные войска Блюхера и Веллингтона. В захваченной столице особенно грубо и жестоко ведут себя пруссаки. Они стоят лагерем в парке Тюильри, в Люксембургском саду, на паперти собора Парижской Богоматери, а по ночам мародерствуют, вооружившись саблями, у таможенных застав. Блюхер сам толкает их к бесчинствам, как будто отыгрываясь на гражданском населении за поражения, понесенные от французских военных. Давая выход своей мстительности, он собирается взорвать Йенский мост и уничтожить само воспоминание о городе, возле которого Наполеон разгромил пруссаков. Когда все готово к взрыву, Талейран выступает с протестом. Блюхер раздраженно отвечает: «Я хотел бы, чтобы господин Талейран находился на мосту в момент взрыва!» Тотчас Людовик XVIII пишет Блюхеру, что не Талейран будет на мосту, а он сам, король, прикажет перенести себя туда в кресле и взорвется вместе с мостом.[61] Александр, возмущенный грубостью Блюхера, не остается в стороне, протестует и выигрывает дело. Йенский мост спасен, но, чтобы удовлетворить, по словам Талейрана, «дикарское тщеславие пруссаков», его переименовывают в мост Военной школы.
Александр, озабоченный упрочением трона Людовика XVIII, не позволяет союзникам кромсать территорию Франции, но избегает вмешиваться во внутренние дела французов и не подает виду, что знает о расправах, чинимых ультрароялистами, и о разгуле белого террора в южных провинциях, подрывающих
