швейцарских фонтанов своего дворца, в роскошном парике и в обожаемых им лентах…
Теперь он ее, опьяненную историей, возвращал Парижу. Вне всякого сомнения, если бы ей не приходилось сейчас вести машину, она устроилась бы на его плече, как это делают слегка подвыпившие дамы. На ее подкрашенных губах играла мечтательная улыбка. Иногда Эмильен бывала такой же внимательной и отсутствующей одновременно, подумал он. Внезапно резкие звуки автомобильного сигнала чуть было не продырявили его барабанные перепонки. Их обгонял огромный красный грузовик. Элен осталась невозмутимой и не сбросила скорость. Пьер сказал ей, что должен вернуться к шести. Они успевали: сейчас только пять двадцать. Ему не хотелось выслушивать расспросы Анн. Предложить Элен повторить поездку в следующий понедельник? И во дворце, и в парке есть еще на что посмотреть… Или в Сен-Жермен, или в Порт-Руаяль…
– Я мало говорю, потому что все время слежу за дорогой. – сказала она. – Я такой неопытный водитель.
– А по мне, так вы отлично водите, – отозвался он.
– А вы – вы умеете водить?
– Нет, и никаких способностей.
– Обычное явление среди интеллектуалов!.. О, Версаль! Мне показалось, что я все это видела впервые.
Пьер не задержался с ответом:
– Мне тоже!
Машину заполнила густая, жужжащая тишина. Ноздри Элен подрагивали. Какие они у нее все-таки тонкие, почти прозрачные. Из-под сбившейся юбки выглядывали колени. Разглядывая их, Пьер неожиданно почувствовал, что в нем просыпается художник. Только черты ее лица вдруг резко изменились. Отчего вдруг эти нахмуренные брови, сжатые зубы? Машину качнуло, замотало из стороны в сторону так, что она едва не задела небольшой грузовичок, потом скорость упала и, наконец, машина вовсе замерла на обочине.
– Что случилось? – спросил Пьер.
– Думаю, у нас прокол, – неуверенно вымолвила Элен.
Они вышли из машины. Правое заднее колесо сидело на земле лепешкой. Первая мысль, посетившая Пьера, была ужасной: «Я опоздаю!» Но Элен ободрила его: сменить колесо – да это же детская забава. Однако началось все с дьявольской головоломки: как ставить домкрат. Его раздражало, что отдельные железки хитроумного устройства никак не желали соединяться друг с другом. Склонившись к его плечу, Элен сокрушалась чисто по-женски:
– Как глупо! Я очень сожалею… но мне кажется, что вы тут ошибаетесь… Постойте, я поищу инструкцию, она должна быть в бардачке…
Они вместе изучили принесенную инструкцию, и он пыхтя вновь принялся за дело. В конце концов ему удалось подсунуть домкрат под ось.
– Нет, нет! – закричала Элен. – Так вы можете все поломать. Взгляните, как нарисовано на схеме…
Пьер, согнувшись пополам, почувствовал боль в пояснице и сел на землю. Земля была сырой, и холод быстро поднялся до спины.
– Вы перепачкаетесь! – охнула Элен. – Возьмите брезент.
Пьер стоически отказался, не обращая внимания на промокший зад. И надо же было ему вляпаться в этакую авантюру, да к тому же столь опрометчиво? Из-за какой-то женщины, по большому счету просто им выдуманной, он рисковал нарваться на объяснения. Домкрат, совершенно неожиданно, занял положенное место. Снимая колпак, Пьер прищемил себе палец. Гайки не слушались. Одну за другой он все-таки отвинтил их, снял умершее колесо, принес запаску и подкачал домкрат, чтобы чуточку приподнять машину.
– Осталось немного, самое трудное уже позади.
Держа колесо перед собой, как тяжелый щит, он старался попасть отверстиями в торчащие штырьки с резьбой. За спиной грохотал поток машин. Пьер невольно вздрагивал, ощущая грозное дыхание этого железного стада. На лбу выступили крупные капли пота. После десятка безуспешных попыток ему все же удалось насадить колесо на ось.
– Браво! – воскликнула Элен.
Руки Пьера покрывал слой отработанной смазки, смешанной с землей. Пальцы, закручивая гайки, предательски дрожали. Когда он уже закреплял на колесе колпак, рядом притормозила пара мотоциклистов и поинтересовалась, не нужна ли ему какая-нибудь помощь. Он их поблагодарил – довольно сердито, – и те уехали. Было шесть часов тридцать пять минут. Из-за пробок он попадет домой не раньше семи! А Элен радуется, улыбается… Не понимает, что ли, в каком он состоянии? Она протянула ему тряпку.
– Что бы я без вас делала? – сказала она.
Он забрался в машину. Элен запустила двигатель. Вечерело. Теперь единственной надеждой Пьера оставалось по приезде застать Анн за мирной беседой с Лораном. Может, тогда она, интересуясь причиной его задержки, будет более рассеянной. Этот юноша, несомненно, влиял на нее успокаивающе. С тех пор как он живет у них в доме, она и возвращается раньше, и постоянно в игривом настроении. Каковы их истинные отношения, Пьер предпочитал не знать, дабы сохранять личное спокойствие. В те моменты, когда им овладевали некие подозрения, он утешал себя мыслью, что Анн достанет благоразумия не слишком увлекаться мужчиной много моложе ее самой. Он был даже уверен, что она вообще лишена чувственности. Иначе как бы она смогла противиться возвращению Марка? При этом она вовсе не походила на свою мать – Эмильен постоянно бывала в кого-нибудь влюблена. Окунувшись в воспоминания, Пьер, казалось, снова вдохнул теплый запах своей жены. Расчувствовавшись, он запрокинул голову. Увы, запах исходил от манто Элен с бобровой оторочкой. Она продолжала спокойно вести машину, устремив взгляд в сгущающиеся сумерки, утыканные красными и белыми огнями. Мерцая и попрыгивая, на них надвигалась громада Парижа. Всякое торможение выводило Пьера из себя, светофоры подолгу не желали переключаться на зеленый свет, Элен очень медленно трогалась с места и маршрут выбрала, конечно же, самый неудачный. Ну все не так, и все – из-за ее ошибок. Наконец-то – рю де ля Сен. Элен остановилась прямо перед его домом.
– Надеюсь, вы не слишком сильно опаздываете? – со сдержанной улыбкой поинтересовалась она.
– Нет-нет, – пробурчал он в ответ.
– Благодарю вас, у меня сегодня был такой великолепный день!
– Да, действительно, все было замечательно! Ну что ж, до свидания. Я скоро загляну к вам.
– Да-да. Заходите почаще, – сказала она.
Пьер поцеловал ей руку, на него пахнуло сдержанным теплом. Он неуклюже выбрался из машины и поспешил к двери.
Анн была одна и коротала время в гостиной с вечерней газетой.
– Лоран не с тобой? – спросила она.
– Нет, – тихо ответил он.
Он ждал других вопросов, но дочь молчала. Пьер с облегчением поспешил в ванную, чтобы вымыть руки. Как всегда, он переживал напрасно, ожидая худшего. Когда вернулся в гостиную, Анн отложила газету и повернула к нему обеспокоенное лицо.
– Странно, что Лорана до сих пор нет, – услышал Пьер ее тихий голос. – Он тебе ничего не сказал?
– Ничего особенного, – проворчал отец, присаживаясь.
– Когда он ушел?
– Не знаю.
– Почему? Ты ушел до него?
– Да.
– В котором часу?
– В половине третьего, сразу за тобой.
На секунду она задумалась о чем-то, потом спросила:
– И куда же ты ходил?
Мысли Пьера тут же спутались. Сначала он решил сказать, что все это время провел в кинотеатре. Но под пронзительным взглядом дочери он не смог бы солгать. Его голова всегда была для Анн проходным двором. Сломленный, он пробормотал:
– Я только что вернулся из Версаля.
– О, какая славная идея! И как же ты туда добирался?
