голову понесся в Санкт-Петербург. Чтобы пересечь Россию с юга на север, самая срочная эстафета скачет шестнадцать дней. Григорий Орлов скакал без передышки, загнал несколько лошадей и за две недели добрался до пригородов столицы. Но императрица была уже предупреждена о его намерениях. Она возмущена и обеспокоена. От этого сумасшедшего Григория можно всего ожидать. На всякий случай велит сменить замки в апартаментах нового фаворита и установить военный патруль на дорогах, ведущих в Санкт-Петербург. Затем посылает с нарочным приказ Григорию Орлову уединиться в его замке в Гатчине и ожидать там ее решения. Он соблюдает карантин, и она признательна ему за внешнее смирение. Осуждая его за нарушение своего долга полномочного представителя, она невольно тронута, что сделал он это из любви к ней. Как императрица, она его осуждает, но как женщина прощает. Видеть его при дворе не желает, но то и дело посылает к нему Бецкого, Чернышева или Алсуфьева засвидетельствовать свое уважение. Требует, чтобы он добровольно снял с себя функции и поручения, но пишет ему каждый день. Проявляет привязанность к новому фавориту, но хочет знать, что делает старый друг, что он ест, что пьет и не нужно ли обновить его гардероб. Шлет ему прощальные подарки: несколько тысяч душ крепостных, серебряный сервиз, сервиз «на каждый день», мебель, все предметы из покоев Орлова в императорском дворце… Министры обеспокоены, что она забросила государственные дела. Однажды в порыве гнева Екатерина посылает Панина в Гатчину, чтобы он забрал у Григория Орлова подаренный ему миниатюрный портрет ее, украшенный бриллиантами, с которым он не расстается. Отвергнутый любовник горделиво возвращает посланцу бриллиантовую оправу, но портрет отдать отказывается. Что касается указа о его отставке, где говорится о разрешении путешествовать «для укрепления здоровья», то он лишь хохочет при чтении его: здоровье его отменное и единственное путешествие, которое ему хотелось бы совершить, это из Гатчины в Санкт-Петербург. Чтобы пролить бальзам на раны этого безумца, Екатерина издает 4 октября 1772 года еще один указ: о присвоении ему княжеского титула.
Орлов тотчас счел себя прощенным и явился при дворе вечером, во время игры Ее величества в карты. Екатерина встретила его холодно, но не прогнала. По общему мнению, он не совсем нормален: нервные жесты, глаза горят, речь обрывиста. По словам французского поверенного в делах Сабатье де Кабра, «он ведет себя как человек, желающий вернуть себе прошлую манеру поведения». В момент просветления сознания он сказал тому же Сабатье де Кабру, что «мог бы жить в хибаре и не жалеть о прошлом величии, но его огорчает, что императрица выставляет себя напоказ для всей Европы». Затем добавил: «Императрица пишет господину Васильчикову пылкие записочки и делает ему без конца чрезмерные подарки».[93] Но он отнюдь не гневается на Васильчикова, сменившего его в сердце императрицы, и даже дружелюбно к нему относится, прилюдно шутит над тем, что получил отставку. Эта непристойная снисходительность в несчастье удивляет и даже раздражает его друзей. Его видят и в салонах, и в притонах. Он ухаживает за фрейлинами и проводит время с проститутками, обжирается и напивается, говорит бессвязно, производит впечатление человека, ищущего спасения в деградации. Новый полномочный представитель Франции, господин Дюран де Дистроф, пишет: «Природа создала его (Григория Орлова) всего лишь русским крестьянином, и он им останется до конца дней… С утра до вечера он не покидает придворных барышень, оставшихся в замке. Там он и обедает и ужинает: стол, однако, не чист, еда отвратительна, а этому князю такая жизнь – одно наслаждение… Моральная сторона его жизни – не лучше. Забавляется пустяками; душа его подобна его вкусу и все ему годится. И в любви и в еде мирится со всем: калмычка ли, финка или придворная красотка, одним словом, бурлак он и есть бурлак».[94]
Наконец, князь-бурлак соглашается поехать в путешествие. Он катается по Европе в ослепительном экипаже, играет повсюду на большие суммы, встречается с великими людьми, в том числе с Дидро, который о нем сказал: «Котел этот вечно кипит, но в нем ничего не варится». По возвращении императрица дарит ему мраморный дворец. Чтобы не остаться в долгу, он, в день именин, дарит ей огромный голубой бриллиант из Персии, «Надир-Шах» (известный позже под именем «Орлов»), стоимостью 460 000 рублей. И хотя Екатерина уже не любит его, с ним связано столько воспоминаний, что она с нежной снисходительностью принимает от него то, чего не простила бы другому. «Голова его устроена естественно и идет своим путем, – пишет она Гримму, – а моя голова следит за ним».
«Естественная голова» Григория Орлова в сорок три года внезапно воспылала любовью к очаровательной пятнадцатилетней девочке, Екатерине Зиновьевой. Она – его двоюродная сестра. При виде такой свежей прелести старый развратник напрочь забыл императрицу. Он вновь влюблен, но на этот раз единственная цель его – понравиться. Очарованная князем, покорившим столько сердец до нее, Екатерина Зиновьева без ума от него и согласна стать его женою. Однако брак их аннулирован решением Сената, ибо гражданский и церковный закон запрещает жениться единокровным. Но Екатерина следит за ними. В ней нет ревности к прежнему любовнику. Она великодушно отменяет решение Сената. Молодоженов осыпают подарками, и они уезжают за границу в свадебное путешествие.
Несомненно, Григорий Орлов виноват в том, что переговоры в Фокшанах были прерваны. Не обижаясь слишком на своего «чрезвычайного уполномоченного», Екатерина поручает другим вести в Бухаресте переговоры о мире. Но тут турки уперлись и отказались идти на уступки. Война продолжается, и Екатерина пишет русскому послу Обрезкову, освобожденному из крепости «Семь башен» и ведущему теперь переговоры: «Если не добьемся независимости для крымских татар, свободного плавания по Черному морю, нескольких опорных пунктов между Азовским и Черным морями, значит, при всех наших победах мы ни копейки не выиграли». А тем временем Румянцев перешел Дунай и разбил турок при Шумле.
Перебравшись в Царское Село, Екатерина дает указания о новом наборе рекрутов, занимается финансированием военных операций, изучает строительство домов инвалидов, основывает ссудный и сберегательный банки для вдов и сирот войны, рассматривает доклады губернаторов, а для своего удовольствия наблюдает за преобразованием дворца и парка. «Сейчас я без ума от английских парков с их кривыми линиями, пологими скатами, прудами наподобие озер, с архипелагами островов, мне опротивели прямые линии и параллельные аллеи, – пишет она Вольтеру. – Терпеть не могу фонтаны, заставляющие воду течь в неестественном направлении; статуи переселились в галереи, вестибюли и т. п. Одним словом, англомания царит в моей страсти. Среди этих вот занятий я спокойно жду, когда наступит мир».
Есть еще одно «занятие», о котором она не упоминает в письме, но которое часто отвлекает ее ум: подготовка разумного будущего для своего сына, чей угрюмый и неуравновешенный характер со временем все ухудшается. На чем сосредоточить его внимание, как уравновесить нрав цесаревича Павла, которому уже идет девятнадцатый год? Никита Панин советует женить его на здоровой и красивой девушке. Только союз с достойной персоной позволит, считает он, остепенить отсталого ребенка. Да и Ее величество получит внука, которого сможет воспитать по своему усмотрению. Идея нравится Екатерине. Но кого попросить подыскать идеальную невесту? Конечно же, Фридриха II! Не он ли проявил когда-то отличный вкус, разыскав для Петра Екатерину? Он и для Павла подыщет новую Екатерину. С разрывом в каких-нибудь тридцать лет. Узнав, с какой просьбой к нему хотят обратиться, великий «сват» Фридрих II тотчас думает об одной из дочек герцога Гессен-Дармштадтского. Таким образом, полагает он, ему удастся укрепить связи России с конфедерацией германских земель. Две старшие дочери герцога уже замужем, а три младшие, Вильгельмина, Амалия и Луиза, еще свободны. Сам он не может решить, которая из трех более достойна стать супругой будущего императора России, и потому Фридрих II предлагает их всех «на выбор». И вот Екатерина приглашает в гости матушку и трех кандидаток. Отца, как и в случае с ней самой, в гости не пригласили. Лишняя помеха в переговорах о замужестве, ведь такие папаши пропитаны протестантским духом и дрожат над судьбой своих деток! Девиц срочно натаскивают во французском языке, учат танцам и глубоким реверансам, пополняют их туалеты. Первый этап – Берлин, где, как это было и с малышкой Фикхен, король Пруссии осматривает «товар». Он остается доволен и дарит семейству 10 000 талеров на мелкие расходы. Екатерина прислала за участницами «конкурса» четыре корабля. Первым командует лучший друг Павла, юный Андрей Разумовский, сын Кирилла Разумовского. На борт его фрегата и взошли барышни с мамашей. Капитана сразили с первого взгляда прелестные пассажирки, плывущие навстречу царственному жениху. Особенно приглянулась ему Вильгельмина. И хотя у нее больше шансов из всех троих стать царицей, она неравнодушна к почестям, оказываемым ей капитаном. Погода чудесная. Плавание спокойное. Каюты в роскошном убранстве. А в конце этого волшебного путешествия по волнам, под солнцем и соленым ветром, их ждет императрица всея Руси. Принимая трех девиц, по очереди целующих ей руку, Екатерина мысленно переносится в февральский день 1744 года, когда она впервые отвесила реверанс императрице Елизавете. Теперь она достигла такой славы и могущества, что уже не имеет права умиляться над
