больничной палате. Рядом, лицом к ней сидел Радный. Из одной его руки, извиваясь, тянулась к ней в руку трубка, а другая лежала у нее на лбу. Радный сосредоточенно смотрел на Иру. Она открыла глаза. Картинка осталась прежней, только ракурс поменялся.
— Как себя чувствуешь? — тихо, мягко, тепло, нежно и заботливо спросил Радный.
— Еще пока не чувствую, — слабым голосом ответила Ира.
Радный усмехнулся.
— Летаешь? — тем же теплым голосом спросил он.
— Да вроде уже приземлилась…
— Не разговаривайте с больной! Ей нельзя напрягаться! — проверещал откуда-то приказным тоном противный женский голос.
— Слушай! Свали, а! По-хорошему, свали! — рявкнул на нее Радный, а потом тихим мягким голосом обратился к Ире. — Не обращай внимания — у медиков свои причуды.
— Блин! Я же джинсы разрезала! — вспомнила вдруг Ира.
— Да-а! Это грандиозная проблема! — усмехнулся Радный. — Теперь я понимаю, откуда столько крови натекло!
— А что, много натекло? — спросила Ира.
— Много… Метко ножи роняешь!
Ира вдруг скривилась.
— Больно? — поинтересовался Радный.
— Угу…
— Потерпи. Вообще-то, это хорошо, что чувствуешь, а то, когда шили, даже не дернулась. Напугала, однако — шили-то на живую!
В этот момент в палату влетел, на ходу напяливая светло-салатного цвета халат, немолодой мужчина.
— Станислав Андреевич! Что стряслось? Я у матушки в деревне гостил, так что раньше прибыть ну никак не мог.
— Да вроде уже все нормально, Петр Иванович. Одному дивлюсь, где ты весь этот даун-хаус набрал? Все, как один — полные идиоты.
— Ох, Станислав Андреевич, сам мучаюсь, но других бог не дал, — прослушав Ирин пульс, а затем пульс Радного, сказал Петр Иванович.
Затем он померил Ире давление. Удовлетворенно кивнул головой и избавил Радного с Ирой от связывавшей их трубки. Потом он осмотрел Ирину рану.
— Странно… очень странно… из-за такой ерунды такая потеря крови, — он заглянул в лежащие на тумбочке бумажки, — притом, что свертываемость в полной норме. Как Вас угораздило-то?
— Сама не знаю. Случайно смахнула нож с тумбочки и поранилась.
— И что дальше?
— Тут же схватилась за ранку и чувствую, что джинсы уже мокрые. Как ни пыталась остановить сама, не смогла и позвонила знакомому.
— А скорую сразу вызвать не вариант было?
— Знаете, я как-то не подумала, что это настолько серьезно. Ранка-то маленькая совсем. По сути — царапина.
— Станислав Андреевич, а Вы, как себя чувствуете?
— Мне-то что?
— Как что? Кровушкой-то с барышней поделились по-царски!
— Вы ж знаете — от меня не убудет.
— Знаю-знаю, но все ж предлагаю Вам ночь провести у нас. На всякий случай.
— Ни к чему. Я в полном порядке.
— Как скажете, — рассеянно проговорил Петр Иванович, еще раз пробегая глазами бумажки лежавшие на тумбочке. — Препараты все хорошо переносите? — спросил он у Иры, поднимая глаза.
— Вроде да.
Он ненадолго вышел и вернулся со шприцем и ампулой.
— Что это? — спросила Ира.
— Ничего сверхъестественного. Рана ныть перестанет, и выспитесь, как следует, — ответил он и ввел ей в вену лекарство.
Утром на удивление самой себе Ира чувствовала себя замечательно. Она встала с кровати и прошлась. Рана немного ныла, но особого беспокойства не причиняла. Особое беспокойство причиняло то, что ее разрезанные и окровавленные джинсы использованию по назначению более не подлежали. Однако, вопрос Чернышевского «что делать?» стоял лишь до того, как Ира, к своей неописуемой радости, обнаружила, что ее родной мобильник на счастье с ней, и тут же набрала Генку.
— Доброе утро, Геночка!
— Ирчик! Ты жива! — завопил он.
— А ты что, надеялся от меня раз и навсегда отделаться?
— Во! И даже шутишь — значит, всё в порядке!
— Нет, Генка, не всё.
— Ирчик! В чем проблемы?
— Приезжай сюда — узнаешь. Надеюсь, ты в курсе, где я? А то для меня самой это тайна, покрытая мраком.
— В курсе, Ирчик, в курсе. Скоро буду.
Появился он на пороге палаты уже через пятнадцать минут.
— Ирчик! Как ты!
— Ген, все нормально за исключением того, что из палаты я выходить, к сожалению, не могу.
Она села и вытащила из-под кровати свои изуродованные джинсы.
— Мама дорогая! — воскликнул Генка.
— Вот именно.
— Что же ты сразу-то не сказала?
— Видишь ли, с собой у меня других нет, так что придется покупать новые.
— Так что же ты сразу не сказала?
— Ну сказала бы я тебе сразу, и что?
— Что-что — купил бы по дороге сюда!
— Ген, дамские джинсы — это не мужская рубашка. Тут знаешь сколько тонкостей?
— Ирчик, ты что забыла, что я на глаз целый кордебалет одевал?
— Чего их там одевать! Они все одинаковые!
— Так, Ирчик, зря ты сомневаешься в моих способностях, — отчеканил Генка и мигом исчез.
— Ген, подожди, дай я расскажу тебе, что мне нужно! — крикнула ему вслед Ира.
Генка просунул в дверь голову и, состроив гротескную рожу, сказал:
— Ни к чему!
Он вернулся через полчаса, протягивая Ире пакет:
— Меряй! — торжественно продекламировал он.
— Может, ты хоть отвернешься?
— Ой! Извини! — Генка жеманно отвернулся и добавил. — Если Гаров узнает, что ты в моем присутствии надевала штаны, он меня точно со свету сживет!
— Генка! Не паясничай!
— Как скажешь!
Ира влезла в джинсы и отметила, что сидят они идеально.
— Геночка! Ты гений! Дай я тебя обниму!
— Обнимай, только вот об этом Гарову ни за что не рассказывай!
— Договорились! Не расскажу!
Генка оглядел Иру со всех сторон.
