— А ты классно выглядишь, Палладина! Так! Стой! — вдруг спохватился он. — А что ты собираешься делать?
— Как что? — удивилась Ира. — Лечить пораненную ножку.
— Это правда? — недоверчиво спросил Генка. — А то мне сейчас показалось — на одну минуту — что весь этот переполох с джинсами исключительно для того ты затеяла, чтобы удрать на фабрику. Тебе ж здесь вон халатик, я вижу, выдали!
— Генка! — воскликнула Ира. — Ты в своем уме? Какая фабрика? Я ж чуть не померла намедни!
— А джинсы тогда зачем? — подозрительно спросил Генка.
— Ген, ну не выношу я больничную одежду!
— Ладно… Смотри мне!
— Да, слушай, извини, ради бога…
— Что такое?
— Да что-то сразу не сообразила, может, ты мне кроссвордов каких принесешь, а то скучно.
— Ну конечно принесу!
Генка вмиг скрылся, и через пять минут Ирино желание было исполнено. Он уселся рядом с ней, и они немного поболтали, а потом Ира убедительно изобразила усталость, и Генка свалил. Ира немного выждала, повалявшись в постели, затем встала и выглянула в окно. Очень даже кстати выглянула — Генка стоял у центрального входа и курил.
— Не поверил… — задумчиво произнесла Ира, наблюдая за ним.
Генка ушел только минут через десять. Ира отвернулась от окна и тут же услышала доносящийся из коридора голос Петра Ивановича. Она быстро стянула с себя новые джинсы, спрятала их в тумбочку и легла в постель. Как раз вовремя — Петр Иванович зашел в палату. Он осмотрел ее ранку, поинтересовался самочувствием, измерил температуру, пульс и давление.
— Ну что ж, я думаю, дня через три Вы будете в полном порядке, — заключил он и, порекомендовав Ире все эти три дня сохранять полный покой, удалился.
«Как бы ни так», — подумала Ира и, лишь только его шаги растаяли в дебрях больничных коридоров, встала с кровати. Тут она обнаружила, что есть еще одна проблема с побегом — обувь. При ней были ее тапочки, которые своим внешним видом вполне сгодились бы в качестве уличной обуви в родном теплом Сочи. Здесь же столбик термометра вряд ли поднимался выше минус пяти, а всю поверхность тротуара покрывал утрамбованный слой снега. Ира извлекла из-под кровати свои старые джинсы и, порывшись в карманах, обнаружила четыре десятки и полтинник. «Хоть что-то», — заключила она, не имея понятия, как далеко от отеля она находится и сколько денег понадобится, чтобы добраться на такси. Тем не менее, она выскользнула из палаты и, стараясь не попадаться никому на глаза, покинула здание больницы. Расценки таксистов, по сравнению с родным Сочи, здесь оказались прямо пропорциональны температуре воздуха. Так что, когда Ира зашла в отель, четыре десятки продолжали покоиться в кармане. Она без проблем поднялась к себе в номер, оделась, как полагается, и на том же такси подъехала к новому, уже почти полноправному корпусу мебельной фабрики.
— Ира! — удивленно воскликнул Рауль.
— Тссс! Тише! — шепотом одернула его она. — Радный здесь?
— Вроде нет…
— Фух! — Ира перевела дух. — Будем надеяться, что мое появление останется незамеченным.
— Ира! Как ты себя чувствуешь?
— Все нормально.
— Нормально? Геннадий с утра такие ужасы рассказывал!
— Слушай его больше! Ничего страшного, просто поцарапалась случайно, да видно на какой-то сосуд попала.
— Как это случилось?
— Нож на тумбочке лежал, я его случайно задела, он упал и полосонул по ноге. В общем, простая нелепость. Честное слово, сама бы ни за что не поверила, что обычный нож, которым я до этого с трудом апельсин очистила, способен в свободном падении распороть джинсы и поранить кожу так чтоб кровь фонтаном хлестала. Ладно, что было — то было, а сейчас давай делом займемся.
Как Ира правильно поняла, до ее появления перепуганный Генкой Рауль пребывал в состоянии шока и абсолютной потерянности и, естественно, ничего путного сделать не успел. Она вновь изложила ему свои соображения, и они принялись воплощать их в жизнь. Деятельность полностью поглотила их, и Ира аж вздрогнула, когда за ее спиной послышался голос Радного:
— Опаньки! Ира, а что это Вы тут делаете?
— Работаю, Станислав Андреевич, — честно призналась она.
— Стас, — сверля ее тяжелым взглядом, напомнил Радный, как ей следует его называть.
— Стас… — послушно поправилась Ира.
— Я вижу, что работаете, но мне казалось, что в Вашем состоянии Ваше место в больничной палате, Ира.
— Стас, — умоляюще проныла Ира, — мне вчера такая идея пришла!
— Ага! Кровь вышла, а идея пришла?
— Нет, как раз таки совсем наоборот! Идея пришла, а потом кровь вышла, — шутилось очень легко и естественно, но Ира не обратила на это внимания — ее полностью поглотил сам процесс.
— Хорошенькие к Вам, Ира, идеи приходят, однако!
— Стас, — уже серьезным тоном сказала она, — если мои догадки верны, то мы спокойно закончим наладку к Новому Году, с чистой совестью отпустим людей на декларированные государством каникулы, а по их завершению можно будет сразу приступать к пуску.
— Ира, Вы серьезно?
— Совершенно! Теперь, я думаю, Вы понимаете, что при таком раскладе тупо валяться на больничной койке совершенно невозможно! Тем более что чувствую я себя очень даже замечательно!
— Я Вас понимаю, Ира, но не верю ни единому слову из Вашего последнего заявления, так что сейчас сюда приедет Петр Иванович и будет на месте контролировать Ваше состояние.
Радный потянулся за мобильным. Ира остановила его.
— Ни к чему. Я действительно хорошо себя чувствую, а если что-то будет не так, то обещаю тут же поставить Вас в известность. Да и Рауль ведь постоянно рядом.
— Как скажете… Рауль, а Вы присматривайте за ней в оба, а то она за работой сознание потеряет и не заметит.
— Не волнуйтесь, Станислав Андреевич. Я знаю, что потеря крови — это не шутки.
— Слышите, Ирина? — Радный строго посмотрел на нее.
— Слышу, слышу, — изобразила зайца из «Ну, погоди!» Ира.
Ира не обманывала. Она действительно чувствовала себя достаточно сносно, однако шастать по проходам в этот день остереглась, хоть ей и не терпелось рассказать о случившемся и Зиву с Лоренцем, и Женечке. Впрочем, Гарову все доложил Генка, в чем Ира и не сомневалась, а потому Женечкин звонок не стал для нее неожиданностью.
— Жень, не переживай! Все в полном порядке! — заверила она его, ловя краем глаза, как во взгляде Рауля промелькнул лучик чего-то похожего на ревность.
Женечка догадался, что она не одна и не может говорить свободно, а потому не стал настаивать на подробном отчете.
После обеда вновь приехал Радный, но уже в сопровождении Петра Ивановича, который, осмотрев Иру, остался чрезвычайно доволен, но все же настоял, чтобы Ира хотя бы еще эту ночь провела в больнице. Она не стала сопротивляться, и вечером Радный самолично отвез ее туда, а утром самолично забрал.
Днем Ира заглянула к Зиву и Лоренцу, но разговора в том русле, как бы ей хотелось, не получилось. Не получилось отчасти из-за нее самой же, потому что все, что с ней приключилось, она преподнесла как нечто до ужаса забавное. При этом Ира заметила, как и Зив, и Лоренц старательно пытаются скрыть охватившее их волнение. «Скрывают — значит ненужно настаивать», — сказал ей внутренний голос. Ира уже направлялась обратно, когда Зив вдруг остановил ее:
