побрел к своей машине.
Ира, вернулась через проход на Женечкину кухню, взяла поднос с ужином и отправилась с ним в гостиную, где сидел Женечка. По заведенной недавно традиции, ели молча. Затем Ира поднялась и сказала:
— Идем спать.
Женечка, кивнув, поднялся следом и направился в спальню. Ира немного задержалась, убирая со стола, а когда, наконец, зашла в спальню, Женечка уже уснул. Он вообще все последние дни засыпал очень быстро, буквально лишь коснувшись головой подушки. Ира легла рядом, нежно погладила Женечку по голове и уставилась в потолок.
Также глядя в потолок, она встретила рассвет. Ира четко знала, что не спала всю ночь, но не могла сама себе с определенностью сказать, сколько эта ночь длилась: вполне возможно, что, не в пример обычным ночам, вместо восьми часов всего восемь минут, а может, и восемь лет. Впрочем, за последние чуть больше недели она уже привыкла, что периодически время как бы исчезает, по крайней мере, из ее восприятия.
Женечка крепко спал. Стараясь не разбудить его, Ира выскользнула из спальни, шепотом пожелала доброго утра Зиву и Лоренцу, ночевавшим в прихожей, и шагнула в щель прохода.
Она постояла между гаражами, дождавшись, пока из подъезда выйдет Влад и уедет на работу. Еще чуть повременив, Ира поднялась в свою квартиру. Дверь ей, как и предполагалось, открыла заспанная и всклоченная Алиночка.
— Ой, Алиночка! Извини! Я тебя разбудила?
— Да нет, нет, что Вы! Я уже встала. Заходите.
— А где Влад?
— Да вот только что уехал.
— Ой! Ну надо же! — искусно изображая искреннее сожаление, воскликнула Ира. — Еще хотела позвонить ему! Ну да ладно. Я здесь у друзей засиделась, думала вместе с ним поехать.
— Я сейчас Владу позвоню — он недалеко еще, наверное, уехал.
— Да нет, не надо. Я на такси доберусь.
— Ирина Борисовна! Что ж мы у порога-то стоим! Заходите! Вы же тут так и не были ни разу с того времени, как мы здесь поселились.
— И то верно, — улыбнулась Ира и впервые с прошлого лета переступила порог своего бывшего обиталища.
Алиночка показала Ире, как они устроились. Ира от души повосхищалась, до чего же Алиночка замечательная хозяйка, не в пример ей: лишь кровать, ввиду раннего времени находилась в не застеленном состоянии, а в остальном царил идеальный порядок и чистота, как в операционной.
— Так! Надо ведь такси вызвать! — вроде как опомнившись, заметила Ира на середине «экскурсии».
Эксклюзивный вид общественного транспорта не заставил себя ждать, и через пятнадцать минут Ира уже подъехала к поющему дому.
— Всем привет! — бодро крикнула она. — Прошу прощенье за задержку — проспала, — с веселой виноватостью извинилась она.
В ответ грянуло многоголосное «Браво!» и аплодисменты, сопровождаемые какой-то из фортепианных сонат Гайдна в исполнении дома.
— Чего это вы так радуетесь? — со смехом спросила Ира.
— Ирочка! — воскликнул подошедший к ней Валентиныч. — Видишь ли, приятно убедиться, что хоть что-то человеческое тебе не чуждо!
— Спасибо! — тем же радостным тоном поблагодарила его за комплимент Ира.
Влад, следуя ее требованиям недельной давности, держался в стороне. Ира быстро нашла его смеющимися глазами и подошла:
— Влад, ты — умничка! Молодец! Я рада, что ты сделал все, о чем я тебя просила, — сказала она и, встав на цыпочки, поцеловала его в щеку.
Около трех пополудни Ира, еще раз облетев все фронты работ и поняв, что движение идет в заданном направлении, со всеми по отдельности попрощалась и незаметно скрылась в проходе.
Женечка сидел в гостиной в компании «стороживших» его Зива и Лоренца.
— Так, Женька! Всё! Хватит кукситься! — провозгласила Ира, влетая в гостиную.
Женечка поднял на нее глаза и посмотрел из ниоткуда.
— Жень! — продолжала Ира. — Все, что от тебя требовалось накуксить, ты уже успешно накуксил!
— Тебе не кажется, что она сошла с ума? — тоном кандидата медицинских наук на консилиуме спросил Лоренц Зива, сопровождая свой вопрос выразительным взглядом.
Зив многозначительно промолчал, зато ответила Ира:
— Лоренц, мне это не грозит. У меня это врожденное.
— А-а-а-а… понятно…
Дальше Ира сделала нечто такое, что сама не поняла. Точнее не поняла так, как это принято понимать среди людей, а, возможно, и не только людей. Она точно знала и понимала, что делает, одновременно ничего не зная и не понимая. Впрочем, именно этим она занималась все последние десять дней, но сейчас она впервые отчетливо зафиксировала свое действие в сознании. Ира ничего не сказала и не произвела ни единого движения ни одной из частей тела, и даже не подумала ни о чем, но, тем не менее, произвела некое очень конкретное действие, вследствие которого Женечка мгновенно преобразился. Хотя, насчет мгновенности она тоже не могла сказать ничего определенного, так как время снова куда-то подевалось, и продолжительность сего мгновения вполне могла составлять как доли секунды, так и несколько часов. В общем, как только она это сделала, Женечка вцепился в нее своим обычным наполненным сарказмом взглядом и своим излюбленным шутливо-издевательским тоном сказал:
— Палладина, уж не знаю насчет твоего врожденного сумасшествия, но меня ты точно когда-нибудь с ума сведешь!
— Это, позвольте спросить, чем же?
— Чем?!!! Ирка! То ты бьешься в истерике, что тебя, бедненькую, ни за что ни про что тянут во «всякую мистическую муть»! То творишь такое, от чего у меня, как ты понимаешь видавшего виды и кое-что умеющего из того, на что способен далеко не всякий, просто мозги переклинивает!
— Женечка! А кто тебе сказал, что в такие моменты нужно напрягать мозги? Кажется, ты сам всегда учил меня обратному!
— То-то и оно, что ученица попалась слишком прыткая…
— Женечка! — Ира сказала это очень нежно и, взгромоздившись ему на колени, обняла. — Ты ж радоваться должен!
— А я и радуюсь! Разве незаметно? — Женечка рявкнул это с таким раздражением, что Ира расхохоталась. Однако злился он по-настоящему, а потому высвободился из ее объятий и, резко сдернув с себя, посадил рядом. — Что ты сделала со мной? Что ты сделала с Гиалой?
— Ну, с тобой до сего момента я вообще ничего не делала. Ты сам целиком и полностью отдался во власть вполне человеческой скорби. Единственное, что я с тобой все это время делала, так это не мешала тебе.
— Хорошо. А что ты сделала с Гиалой? Пока мы с ней гуляли, я пытался ей объяснить, что в том, что она собирается тебе дать, ты, вообще-то, не нуждаешься. Вы что с ней о чем-то договорились?
— Женечка! Мы с ней ни о чем, кроме того, что я приеду сама и привезу тебя, когда она попросит, не договаривались — ни в традиционной человеческой манере и никак иначе. Ты же своими глазами видел, что для нее самой происходящее явилось полной неожиданностью, разве не так?
Женечка вынужденно согласился, подтвердив свое согласие молчаливым кивком.
— Я думаю, ты не ждешь от меня полного отчета о проделанной работе, ведь прекрасно знаешь, что я не могу тебе его дать. И причины, по которым это невозможно, ты знаешь не хуже, если ни лучше меня. По крайней мере, сформулировать их у тебя точно получится лучше.
