Ира достаточно активно, помимо работы над рекламной продукцией, трудилась над интерьерами квартир, домов, офисов, но вот сами предметы тех самых интерьеров приходилось выбирать из имеющихся в наличии. А вот они-то, как раз, никогда не соответствовали ее требованиям, которые никто и в толк взять не мог. С ее точки зрения, по-настоящему удобной и комфортной мебели еще никто не создал. Если Ира выражала свое мнение вслух — на нее смотрели как на умалишенную, а собственные проекты ей не удавалось продвинуть даже на уровне небольшой мастерской. В конце концов, она собственными силами преобразила свое жилище и на этом успокоилась. Папка «823» на диске, переданном Радному, содержала эскизы ее собственной мебели ее собственного изготовления.
Ира повернула ключ и вошла в квартиру. Цепкий слух Наташи уловил звук отпираемого замка.
— Иришка! К тебе Санёк заходил, — влетела она в не успевшую закрыться дверь.
— Какой Санёк? — машинально спросила Ира, машинально разуваясь.
— Люсин Санёк, — Наташа всеми силами пыталась разгадать смысл Иркиной реакции.
— Чего хотел?
— Не знаю… — «главное все запомнить, а просчитаем потом».
— А-а! — вспомнила Ира, — он же «Эстетику» забыл.
— Чего?
— Учебник по эстетике. Наташенька, будь другом, позвони, скажи, что я дома — пусть поднимется и заберет.
— Да… сейчас… — «вот это наглость!»
— Алло! — далее Наташа перешла на громкий шепот, — Люсик! Она пришла. Я ей в лоб, мол, Санька заходил, а она сразу: «Ой, да-да! Он у меня учебник по эстетике забыл!», — и представляешь?! Просит меня позвонить и позвать его! За учебником! Представляешь?!
— Наташа, не клади трубку, — Люся всеми силами пыталась не выдавать волнения. — Сашенька, — слышался в трубке ее фальшиво-ласковый голос, — ты у тети Иры учебник эстетики забыл. Сходи, забери.
— Мамуль, давай потом, — где-то вдалеке басил Санька.
— Сыночка, сходи сейчас.
— Ладно.
— Наташ!
— Да-да!
— Слышала, как маскируется?
— Да-а…
— Так, уже пошел.
— Всё, я на посту. Перезвоню.
В Иркину дверь постучали.
— Да, Сашенька, заходи.
— Тёть Ир, я у Вас тут какой-то учебник забыл, говорят.
— Вот, солнышко… Ой…
Послышался непонятный шум, а затем бесконечно долгая тишина, наполненная пикантными шорохами и постанываниями. Точкой, да нет, восклицательным знаком затянувшейся шуршаще-стонущей паузы в разговоре вырвался Иркин томный вопль:
— Да неужели! Все, котик мой, иди.
— Спасибо, тёть Ир.
— Да не за что, солнышко, учись.
Звук поцелуя.
— Боже мой! — Наташкины волосы стояли дыбом. Глаза едва помещались на лице. Она, пытаясь хоть как-то совладать с дыханием, кинулась к телефону. — Люся-я! Люся-я!
— Сейчас… минуту… — где-то далеко открылась дверь. — Ты чего так долго?
— Да «Эстетика» за шкаф завалились. Мы с тетей Ирой ее оттуда ели вытащили.
— Да, Наташ, я слушаю, — голос Люси слегка срывался.
— Интересно, откуда они ее вытаскивали! Люся! Тут такое было! Не по телефону.
— Бегу, — через мгновение Люся уже сидела у Наташи. — Слушай, давай ее позовем…
— Подожди, я тебе все расскажу.
— Не надо, и так ясно…
— Извини, Люсечка, — Наташа пошла звать Иру. Дверь оказалась запертой. — Ирочка!
— Наташенька, извини, чуть живая! Я — в душ…
— Она — в душ! — язвительно выразила полное понимание Люся и разрыдалась.
Ира так и не зашла, чем окончательно и бесповоротно подтвердила уверенность Люси и Наташи.
Игорь Александрович спустился в бар и забился в самый темный угол. Что же все-таки произошло с Ириной? Сама — ну надо же! — сама позвонила! Примчалась! Для чего? Он во всех подробностях вспомнил все пять дней у Поликарпыча.
Ирка, скорее всего, жутко тосковала по работе и, наверное, поэтому не грызла его как обычно. Отдавалась как-то по-особенному… Действительно, полностью отдавалась.
А может, так было всегда? Просто он, дурак, не замечал. Ох, Аристарх Поликарпович! Глазоньки открыл! Алиночки, Полиночки, Мариночки… А ведь действительно, заботила его всегда только Ирка. Стерва Ирка! Сволочь Ирка! «Может, я влюблен в нее?». Игорь Александрович внимательно вслушался в свои чувства. Нет. Ошибки быть не могло. Нигде не пульсировало и намека на мучительно-сладостные признаки прекрасных порывов.
А все-таки, какая муха ее укусила? Он еще раз прокрутил все пять дней. А, черт, беседы с Поликарпычем! Нет. Ничего особенного. Сидели, философствовали обо всем и ни о чем. Правда, высидев положенное приличием, он уходил спать… Что мог ей сказать Поликарпыч? А? А может, про него? Про Игоря? Вот!!! Черт… Как он сразу не догадался! Да-а… Вот она и звонила… Вот и прилетела… Во, дурак! Как же сразу не догадался?! Он представил, как жил бы с Иркой… Попытался представить… Позвонила Алиночка. Он не ответил, а когда мелодия стихла, занес Алиночку в «черный список». Официантка принесла крепкого зеленого чая, а телефон ожил вновь. Звонил Стас.
— Игорь, тормози свою Палладину по поводу рекламы. Пусть не тратит зря время.
— Ты уверен? — Игоря Александровича будто по стенке размазало. «Довыкаблучивалась Ирка!»
— Абсолютно. Сам посуди, зачем корпеть над рекламой сейчас, если, скорее всего, для Сочи будем выпускать новую коллекцию.
— Не понял?
— Что, не понял? Я говорю, тормози свою Палладину по поводу рекламы. Я буду очень занят дня три, если за это время она успеет сделать какие-нибудь почеркушки по мебели — будет здорово. Понял?
— Да-да, конечно.
— Звони прямо сейчас, чтобы девчонка зря не парилась. Давай, пока.
— Пока.
На середине «пока» мобильник продиньделенькал завершение соединения. Николаев положил таблеточку валидола под язык. Нет, не для его возраста такие передряги. Немного погодя он набрал Ирин телефон:
— Иришка!
— Да, Игорь!
— Надо бы встретиться.
— Ты же знаешь, что до завтрашнего вечера, край до послезавтра с меня рекламные эскизы.
— Ира, Стас будет занят, так что у тебя целых три дня.
— А встречаться-то с какой целью?
— По делу.
— Ладно, жду.
Игорь Александрович, выплюнув остатки валидола, поспешил на автостоянку.