сегодняшнего дня; так поступать совсем не годится. Конечно, это не значит, что не нужно посещать центр медитации и учиться, что не надо на некоторое время удаляться от людей и от дел; не должно быть только попыток уйти. Хотя мы, возможно, сумели бы больше раскрыться в этом особом месте, это не значит, что одна только внешняя обстановка могла бы сделать нас способными к изменению и развитию. Не надо осуждать свое окружение, не надо осуждать людей, внешние условия; не пытайтесь что-либо изменить, просто вступите в ситуацию и постарайтесь наблюдать. Это и есть сам-па в подлинном смысле, настоящее созерцание предмета. И когда мы способны продолжать работу по преодолению романтического и эмоционального отношения, мы открываем истину даже в кухонной раковине. Таким образом, все дело в том, чтобы ничего не отвергать, чтобы использовать этот самый момент, любую возможную ситуацию, принимать ее и уважать.
Если вы способны настолько раскрыться, тогда вы безошибочно чему-то научитесь, это можно гарантировать — и не потому, что это говорю я, как некий авторитет, а, потому что это факт, такой факт, который проверен на протяжении тысяч лет; он был доказан и подтвержден на практике всеми великими адептами прошлого. Это знание не является чем-то таким, что было достигнуто только самим Буддой; существует долгая традиция, созданная многими учителями, традиция исследования, изучения и проверки, подобная длительному процессу очищения золота при помощи ковки и плавления. Но все-таки принимать это на основании лишь чьего-то авторитета недостаточно. Нужно углубиться в проблему и выяснить все самостоятельно. Итак, единственное, что нам нужно делать, — это воплотить теорию в действие и начать медитацию на тему праджня, что здесь очень важно, потому что одна только праджня сможет освободить нас от эгоцентризма, от 'я'. Учение без праджня все еще будет связывать нас, ибо окажется лишь прибавкой к миру сансары, к миру смятения. Можно даже практиковать медитацию, читать писания или посещать церемонии, однако без праджня освобождения не будет, ибо без праджня мы не сможем ясно видеть ситуацию. Иными словами, без праджня мы начинаем не с того конца, начинаем с мысли: 'Мне хотелось бы достичь того-то и того-то, и если я узнаю нечто, я буду так счастлив!' На этой стадии праджня это — критическое прозрение, которое противоположно незнанию, непониманию своей истинной природы. Часто незнание символически изображается в виде свиньи, потому что свинья никогда не поворачивает головы, а только продолжает хрюкать и жрать все, что оказывается перед ней. Итак, именно праджня дает нам способность не просто поглощать все, что оказывается перед нами, а видеть это при помощи критического прозрения.
Наконец, мы приходим к гом-па, медитации. Сперва у нас была теория, затем размышление, а теперь — медитация в смысле самадхи. Первая стадия гом-па — спросить себя: 'Кто я такой?'. Хотя по-настоящему это не вопрос. Ибо фактически здесь налицо утверждение, потому что вопрос 'Кто я такой?' уже заключает в себе ответ. Дело не в том, чтобы начинать с 'я', а затем желать достичь чего-то; нужно начинать прямо с предмета. Иными словами, мы начинаем подлинную медитацию без какой-либо цели, без мысли: 'Мне хочется достичь'. Поскольку мы не знаем 'кто я такой', мы совсем не будем начинать с 'я', и мы даже только начинаем учиться после этого пункта. Остается лишь одно: просто начать с предмета, начать с того, что есть; а это в действительности не 'я'. Итак, мы идем прямо к 'этому', к тому, 'что есть'. Это может звучать несколько неясно и таинственно, потому что такие термины уже столько раз были в употреблении у множества людей, но нам следует постараться выяснить их смысл в приложении к себе. Первый пункт — не думать в понятиях 'я', в понятиях 'я хочу достичь'. Поскольку нет того, кто достигает, и мы даже не уловили, кто же это такой, нам вообще не надо пытаться подготавливать что-то для будущего. В Тибете есть рассказ о воре, который был большим дураком. Однажды он украл большой мешок ячменя и был вполне доволен собой. Он подвесил мешок над кроватью, под самым потолком, думая, что это место окажется самым безопасным от крыс; все же одна крыса ухитрилась пробраться и туда. А вор тем временем размышлял: 'Вот продам я кому-нибудь этот ячмень, может быть, соседу; получу за него несколько серебряных монет; а тогда куплю еще что-нибудь и продам с прибылью. Буду продолжать это и дальше, разбогатею, смогу взять жену и построить хороший дом. А после этого у меня, может быть, родится сын. Да, у меня будет сын! Какое же имя я ему дам?'. Как раз в этот момент взошла луна, и он увидел, как ее свет упал сквозь окно на кровать. Поэтому он подумал: 'А, назову его Дава!' (по-тибетски 'луна'). В то же мгновение крыса кончила грызть веревку, на которой висел мешок; мешок упал на вора и убил его. Точно так же, поскольку у нас нет сына, и мы даже не знаем 'кто я такой', нам нельзя погружаться в подобные фантастические исследования. Мы не должны начинать с ожидания какой бы то ни было награды. Не должно быть борьбы, старания достичь. Но тогда мы, возможно, почувствуем: 'Поскольку не существует установленной цели, поскольку нечего достигать, не будет ли вообще все дело скучным и утомительным? Не похоже ли оно на то, что мы никуда не придем?'. Да, в этом-то все дело. Обычно мы делаем что-то потому, что хотим чего-то достичь; мы никогда ничего не сделаем, не подумав сначала: 'Потому что'… 'Я собираюсь отдохнуть потому что устал, потому что хочу успокоиться, потому что мне нужен отдых'… 'Я сделаю то-то и то-то потому что думаю, что это будет интересно.' Таким образом, каждое действие, каждый шаг обусловлены 'я', т. е. иллюзорным представлением о 'я', которое даже не было поставлено под сомнение. Все построено вокруг этого понятия и все начинается 'потому что'… Итак, в этом все дело. Медитация без какой бы то ни было цели может показаться утомительной; но в действительности у нас просто нет достаточной храбрости, чтобы заняться ею и попробовать, что из этого выйдет. Нам нужно как-то проявить смелость, поскольку нас интересует эта практика и мы хотим идти дальше, лучше всего будет выполнять ее в совершенстве и не начинать со слишком большого числа предметов, а начать с одного и по-настоящему в него углубиться. Это может показаться неинтересным; сама практика, возможно, не будет всегда волнующей; но возбуждение не является единственной вещью, достойной приобретения; нам необходимо вырабатывать также и терпение. Нужно охотно пользоваться случаем и в этом смысле проявлять силу воли.
Надо идти, не страшась неизвестного, и если мы действительно шагнем немного вперед, мы найдем возможность начинать без мыслей 'потому что', без мыслей о каком бы то ни было достижении, без того, чтобы просто жить в будущем. Не следует строить фантазий вокруг будущего и пользоваться ими, как стимулом, как источником бодрости; необходимо постараться получить полное ощущение настоящего момента.
Приложение. Взаимоотношения
Согласно священным писаниям буддизма,
истинным наставником считается тот,
кто помогает вам пересечь бурную реку,
а потом сжигает за вами вашу лодку.
Взгляд, основанный на вечности
Вечность есть одно из тех наиболее лелеемых нами понятий, которыми мы вдохновляемся в нашей жизни. Нам кажется, что, поскольку существует вечность, общение будет иметь вечный характер. Так или иначе, всегда существует некая не имеющая конца продолженность, придающая вещам смысл, духовный по своей природе или какой-либо другой. На таком фоне взаимоотношения могут развиваться в некоей атмосфере трансцендентного обетования.
Мы едва ли осознаем, каким образом такая позиция влияет на наш подход к взаимоотношениям. 'Если я в школе подружился с кем-то, я автоматически считал, что это дружба навсегда. Пятнадцать лет назад мы с приятелем строили хижину. До сих пор при встречах мы со счастливой гордостью вспоминаем, как ловко мы ставили сруб, вырезали пазы, какие у нас были гвозди и т. д.' Таково вечное подношение на алтарь нашей бессмертной дружбы
В основе многих взаимоотношений лежит общее страдание или общность задачи. Мы склонны придавать большое значение этому страданию или этой задаче, для нас они служат драгоценным
