предметами; тогда вам не следует продолжать об этом разговор, ибо в таком случае не будет никакой дана. Пожалуй, для подобного человека найдется что-нибудь более подходящее, нежели дхарма. Имея дело с такой личностью, нужно смотреть при помощи праджня-парамита: с пониманием, ясностью и мудростью. Но, в целом, если мы хотим что-либо получить, мы должны отдавать. Здесь имеет место непрерывный процесс преобразования. В Тибете существует традиция: если вы хотите получить какое-либо учение или наставление, вы обычно подносите гуру подарок. Кстати, это не значит, что я хочу собирать пожертвования от вас, от моих слушателей. Но за такой традицией скрывается особая концепция: если вам что-то нужно — 'я хочу получить учение, я хочу что-то узнать' — тогда и вы должны также что-то отдать. Это касается и другого вопроса: вы оказываетесь не совсем бедным человеком, зависящим от другого, вы не испытываете унижения, когда просите о помощи, ибо у вас есть нечто дорогое, что вы можете отдать. В тибетской традиции буддизма было установлено правило: когда тибетцы шли в Индию, чтобы переводить тексты и получать учение от индийских мастеров, они перед этим в течение двух лет собирали золото по всему Тибету. Они всегда что-то давали прежде, чем получить наставление. И все дело здесь в том, что мы должны понять ценность учения, хотя оценить его по-настоящему нам невозможно, если мы будем пользоваться понятиями материального богатства. Однако, необходимо быть готовым отдать нечто, и, разумеется, одна из самых важных вещей — это отдать 'я', драгоценнейшее и значительнейшее из наших обладаний; и вы должны отдать это 'я'. В тибетской традиции существуют и другие виды практики, такие, как простирание, при котором прежде, чем мы сможем практиковать какую-то следующую ступень медитации, нам необходимо выполнить сто тысяч простираний; эта практика связана с буддийской йогой. Сама идея простирания заключается в том, что вы отдаете нечто, отдаетесь, открываетесь — это своеобразный процесс опустошения, процесс приготовления сосуда, вместилища, приготовления к тому, чтобы получить. Вам нужно открыть и опустошить уже чистую чашу. Именно это вы должны преподнести — и тогда вы сможете получить все нетронутым, все самое ценное, наивысшего качества.
И, конечно, для учителя это тоже очень важно; я уверен, что мы все по-своему оказываемся учителями, всегда можем в разной степени чему-то учить людей. А учителя должны быть готовы учиться у учеников, что очень и очень важно. Иначе и со стороны учеников не будет подлинного прогресса, потому, что, в некотором смысле, мы будем слишком стремиться к процессу, в котором ученики получат лишь расширенную проекцию нашего 'я', будем ощущать желание создать другого себя, а не помогать ученикам развивать собственные способности; нас будет интересовать только это. Потому учителя должны быть готовы учиться у своих учеников; тогда между ними существует постоянная связь. Все время имеет место взаимный обмен; в таком случае в процессе обучения вы не утомляете учеников, ибо тогда будете развиваться и сами. Всегда существуют какие-то различия; каждое мгновение приносит нечто новое, так что всегда имеется материал для обучения. Этот принцип можно применять даже к техническому обучению, к методам предметного обучения. Предметом может быть математика, или любая другая наука. Если учитель подготовлен к тому, чтобы учиться у учеников, тогда и ученик также становится заинтересованным в том, чтобы давать; таким образом, имеет место подлинная любовь, подлинное общение. Это — величайшее великодушие. В жизни Будды можно видеть, что он никогда не наставлял лишь силой помпезного авторитета, никогда не пользовался только своим авторитетом Будды, пробужденного, никогда не заявлял: 'Вы ошибаетесь, а я прав'. Хотя иногда он действительно указывал, что вот этот путь верен, а тот ошибочен, употребляя различающую мудрость, он как-то всегда поощрял среди учеников обсуждения и споры. И ученики постоянно вкладывали нечто в его учение; он все время особым образом общался с ними и задавал определенные вопросы: 'Так это или не так?'. Ученикам предоставлялась возможность вынести свое суждение, а затем он говорил 'да' или 'нет'; но каким бы ни был его ответ, он просто строил нечто на этой основе. Таким образом происходил постоянный процесс получения и отдачи; и я уверен, что и мы также можем вести дело весьма сходным образом. Конечно, когда нам есть, что сказать, нам обычно хотелось бы идти прямо вперед, не ожидая критики или реакции со стороны собеседника; фактически такой образ действий основан на тайном страхе; мы не вполне уверены в себе, мы боимся показать безумие своего 'я', а потому склонны представить нечто в виде голого факта и на этом кончить весь разговор. Тогда, если ученик не может принять полного участия в процессе, последний становится чрезвычайно формальным, трудным и торжественным; тогда ученики не в состоянии получать удовольствия от обучения. Они осознают, что их обучают, что им говорят то-то и то-то; а тогда процесс каким-то образом утрачивает творческий характер, не проникает глубоко в их личность и не дает им возможности развивать собственные способности и знание.
Далее, великодушие в области материального богатства, конечно, как мы уже сказали, — это не просто вопрос о том, чтобы отдать какой-то предмет или деньги, здесь важнее скрывающееся за этим отношение. Я не говорю, что на Востоке все делается правильно, не выступаю здесь, как особого рода авторитет; не утверждаю, будто бы восточный образ действий единственно верный и единственно возможный; я просто говорю, что на Востоке человек обычно отдает какую-нибудь вещь потому, что любит ее больше всего: он дарит ее потому, что она по-настоящему представляет его сердце. С людьми вроде меня случаются чрезвычайно странные вещи; да и со мной тоже, поскольку я был настоятелем монастыря и путешествовал по разным областям Тибета. Там дарят всевозможные предметы: головные уборы, украшенные женские передники, женскую обувь и тому подобное. Люди не думают при этом, что эти вещи действительно нам нужны; но эти предметы драгоценны для них, фактически представляют их самих. В этих предметах заключено их желание обладать, и потому люди дарят их таким образом. Подношения и понятия пунья, заслуги, — это не просто вопрос о подарках и пожертвованиях значительных сумм денег, а также вопрос физического участия, полного вовлечения в процесс подношения. Как и во всех прочих аспектах работы подобного рода, как практика медитации, вы должны быть полностью включены в то, что делаете, должны быть едины с этой работой. Точно также и с подношением вещей. Не важно, сколь бы малыми они ни были в терминах материальной ценности; мы должны полностью включиться в подарок, так, чтобы отдать также и часть своего 'я'. Благодаря этому мы достигаем парамита, трансцендентного акта, который представляет собой нечто потустороннее. Тогда мы не осознаем 'добродетели', мы не дарим вещей в усилиях быть 'религиозными', не осознаем получения какой-то особой награды за свою заслугу. Если мы даем лишь в надежде приобрести заслугу, тогда это будет склонностью укрепить 'я', а не подлинным даром. Так что, если мы способны отдать себя, 'я', часть страсти и стремления обладать, тогда мы действительно практикуем дхарму, которая есть бесстрастие; а заслуга автоматически становится побочным продуктом, и мы не стараемся все время ее приобрести.
Глава 5. Терпение
Терпение, санскр. 'кшанти', обычно имеет смысл выносливости, терпеливого отношения к боли и трудностям. Но в действительности это слово означает нечто большее. Это выносливость в том смысле, что мы видим обстановку и видим, что для нас будет правильным терпеть и развивать терпение. Таким образом, кшанти имеет аспект разумности, так сказать, в противоположность терпению животного, нагруженного поклажей, которое может все шагать и шагать по дороге, пока не упадет замертво. Такого рода терпение — это терпение, лишенное мудрости, лишенное ясности. Здесь же мы имеем в виду терпение с ясностью, энергию со взором понимания. Обычно, говоря о терпении, мы подразумеваем какого-то отдельного человека, который его проявляет; но терпение имеет также много точек соприкосновения с общением. Терпение способно к развитию, если существует дисциплина и есть возможность создавать нужную ситуацию. Тогда мы терпим не только потому, что это болезненно и неприятно, не потому, что просто пытаемся как-то вынести эти ощущения, — тогда открывается возможность легкого развития терпения благодаря вирья, или энергии. Без энергии развивать терпение нельзя, потому что тогда не будет силы оставаться терпеливым, и эта энергия приходит из создания правильной ситуации, что связано с осознанием. Пожалуй, слово 'осознание' несколько двусмысленно, потому что оно часто подразумевает самосознание или просто осознание того, что мы делаем; но в данном случае осознание — это всего лишь способность видеть точно ситуацию. Это не означает какого-то особого наблюдения за собой во время разговора и действий; это, скорее, умение видеть ситуацию как целое, подобно ландшафту, обозреваемому с самолета, когда открывается расположение города и прочие детали. Таким образом, терпение родственно
