Был только один верный способ взять такого дроида. Но их небольшие сферические тела были труднопоражаемой целью.
Генерал, похоже, сосредоточил свое внимание на одном из них.
— Следуйте за мной.
— Есть, сэр.
Рекс закрепил на краю крыши веревку и подал знак стоявшим позади. Скайуокер в таких хитроумных способах не нуждался. Он просто прыгнул.
Энакин приземлился на спину дроида-октуптарры, достаточно жесткую, чтобы, балансируя на плоской верхней панели его сферического тела, не опрокинуться обоим.
Дроид был обезврежен. Он тщетно вертелся вокруг своей оси, бился и метался, когда Энакин глубоко вогнал свой лазерный меч в его верхнюю панель. Один из спутников поверженного развернул свою пушку и выстрелил. Лазерным мечом Энакин отбил удары, в то время как солдаты-клоны во главе с Рексом уже спешили ему на помощь. Открыв огонь, они расправились с двумя оставшимися октуптаррами. Затем они побежали сквозь руины, чтобы атаковать тыловую шеренгу боевых дроидов, к тому времени уже успевших сообразить, что им грозит арьергардный бой. Стараясь поразить цель, адские создания рассеивали в воздухе обломки и испускали смертоносные флюиды в радиусе нескольких метров вокруг себя.
Энакин понимал, что рискует. Как всегда бывало в такие моменты, его сознание в этот миг словно раздваивалось. Одна его половина убеждала, что он должен поступать именно так, а другая будто наблюдала за происходящим со стороны, одновременно и очарованная, и повергнутая в ужас. Его тело, казалось, обладало своей собственной сверхспособностью, независимой от высшей мозговой деятельности. Он инстинктивно чувствовал местонахождение каждого дроида и каждого солдата-клона. Он легко находил взглядом клинок лазерного меча Кеноби, пульсирующий синеватым светом сквозь дым сражения в самой гуще боевых дроидов. Оглушительный шум — пронзительные вопли, скрежет разрезаемого металла, взрывы такой силы, что, казалось, лопнет грудная клетка, — всего этого он не слышал. Мысли, терзавшие его в этот миг, были сильнее того, что творилось вокруг, сильнее страха и боли. Образы ярко вспыхивали и исчезали перед его глазами, словно кинокадры. Обрушивая свой лазерный меч, он будто снова видел, как тускенские рейнджеры убивают его мать. Пришло время расплаты. В эту секунду он не осознавал, дроиды перед ним или Люди Песка. Он просто врезался в шеренги врагов, яростно рубя и полосуя их.
Осколки металла, раскаленные добела, то и дело пролетали перед его лицом. Некоторые из них должны были попасть прямо в него, но под натиском необъятной Силы внезапно изменяли траекторию. Скайуокер то внезапным прыжком обрушивался на неясно видимый в дыму сражения силуэт боевого супердроида и вонзал лазерный меч в его грудь, то, наполненный Силой, мертвой хваткой вцеплялся в боевого дроида, отрывая ему голову.
Энакин все еще мог краем глаза видеть ненавистных тускенцев: тщетно они пытались спастись, укрывшись в гуще падающих дроидов. Солдаты в доспехах стремительно атаковали их, поражая огнем и виброклинками. Он бросился вдогонку за одним из них, но ему невольно помешал Рекс: обрушивая приклад своего DC-15[3] на хрупкую шею боевого дроида, отчаянно пытавшегося встать, он загородил путь. Молотя дроида правой рукой, левой он тянулся к патронташу, чтобы перезарядить ружье. Практически без паузы он вставил очередную обойму и вновь открыл огонь. Как раз в этот момент к нему повернулся другой дроид — возможно, поспешив на помощь к первому, — и был в упор расстрелян трассером из бластера.
Энакин пытался отогнать мысли о тускенских рейнджерах. Они больше не попадались ему на глаза. Но в рукопашной схватке он краем глаза вдруг увидел, как промелькнула высокая золотая фигура с длинными черными когтями. Это был Ке Даив по прозвищу Кровавый Резчик. Его он тоже убил много лет назад.
«Это не Тьма.
Я не во Тьме.
Это не гнев».
Все в порядке — ему всегда так говорили. Он сражался, чтобы спасти своих людей, и если совершал ужасные вещи из сострадания и любви, то оставался на Светлой стороне. Таков был путь джедая.
«За мою мать. За моих солдат. За Падме».
Клинок рубил металл без труда, как если бы Скайуокер косил траву. Солдаты-клоны во главе с Рексом были так же, как он, накачаны адреналином, сражались не менее самоотверженно — слишком яростно, чтобы испытывать естественный страх. И все же в тот момент, наполненные единой Силой, они ощущали себя иначе — свободными от этого охватившего Скайуокера дикого неистовства, этой душившей его ярости.
«Я не становлюсь темным.
Я должен это сделать.
Не останавливайся и не раздумывай — это убьет тебя».
Энакин стряхнул с себя сомнения. Его не пугала смерть. Минуя Рекса, он бросился в атаку на соседнюю шеренгу дроидов, почти задыхаясь в клубах дыма и стоявшей столбом пыли.
Отстраненно-холодное безумие, неуправляемое и дикое в своей мощи — теперь буквально поглотило его. Так же, как тогда, когда он, отомстив за смерть матери, стер с лица земли тускенскую деревню.
Он жаждал убивать. Почему-то не имело значения, что на этот раз под ударами его лазерного меча падали дроиды. Ему было все равно. Он бросался от одного октуптарры к другому, вонзая клинок в сферу каждого. Ему казалось, что он может так продолжать целую вечность, и его не покинет это чувство…
Не ярости. Нет, не ярости.
Чем бы это ни было, он должен дать ему выход.
Лишенные возможности маневрировать, дроиды сталкивались друг с другом. Клоны теснили противников, в упор расстреливая их в уязвимые места. Осколки с грохотом сыпались на доспехи
