Вошли в просторную комнату, основную часть которой занимал полированный стол овальной формы; массивный, разместится человек двадцать.
Большинство стульев вокруг было уже занято. Из присутствующих Найл узнал только троих – Милона, Уллика и Симеона, того самого лекаря.
Когда Доггинз вошел, все встали, но было видно, что это так, для проформы. Он занял место в конце стола, и Найлу указал сесть рядом. Невысокий бородач с обильной проседью, сидящий на противоположной стороне, прокашлялся.
– Прошу прощения, но допускается ли на официальных заседаниях коллегии присутствие посторонних?
– Глорфин сам сказал, что хотел бы расспросить нашего гостя. А сделать это без его непосредственного присутствия, сами понимаете, затруднительно.
Коротышка-бородач густо покраснев.
– Он что, не может дождаться за дверьми, пока вызовут?
Раскраснелся и Доггинз. сверкнул сердито глазами.
– Нет, Пибус, не может. Он свободный человек и не обязан выстаивать за дверьми и отвечать на наши вопросы. Он может послать всех нас к чертям и уйти. Кроме того, он гость в моем доме…
Коротышка запунцовел и потупился под жестким взглядом Доггинза. Сидящий возле человек – длинный, лысый, с изнуренным лицом и выпяченной челюстью – кашлянул и коротко сказал:
– Принято к сведению. Все. Давайте начинать, – хотя было заметно, что он недоволен.
Доггинз опустил взгляд на гладь стола, будто бы принимая упрек, но по поджатым губам было ясно, что смирения в нем нет.
– Прежде чем начнем, – сказал лысый, – может, ты нам представишь своего гостя?
– Это Найл, – сказал Доггинз. – Родом из пустынного района Северного Хайбада.
– Это беглый раб, которого разыскивают пауки, я так понимаю? – Вопрос исходил от толстяка, макушку которого покрывали жесткие белые завитки.
Доггинз резко на него посмотрел.
– И не то, и, тем более, не другое. Корбин. Он не раб, поскольку родился на свободе. И не беглый, потому что попал сюда против воли, а следовательно, имеет полное право на побег.
Корбин тускло усмехнулся.
– Не слишком ли предвзятый ответ?
– Нет, – твердо сказал Доггинз. – Предвзято звучит именно твой вопрос.
– Давайте прекратим препирательства, – нетерпеливо прервал лысый. – Стоящий нынче перед коллегией вопрос предельно прост: правомерны ли твои действия? Ты сам как ответишь: да или нет?
– Я отвечу: да.
В глазах Глорфина мелькнуло недовольство. Было видно, что ему не нравится такой тон.
– Затрудняюсь понять, чем именно ты аргументируешь свой ответ. Разве не ты повел группу слуг в город пауков?
– Я, – кивнул Доггинз.
– У тебя было на то разрешение нашей коллегии или Совета наших хозяев?
– Нет.
– В таком случае, твои действия противоправны.
Доггинз категорично покачал головой.
– Никак не могу согласиться. За два часа до того, как нам отправиться в квартал рабов, один из приближенных Хозяина возложил мне на голову длань и заявил, что отныне жуки считают меня одним из равных себе. То есть посвятил меня в почетный чин саарлеба. Из чего следует, что я имею право принимать решения, не спрашивая согласия у членов коллегии.
– Из чего следует, – встрял Пибус, – что у тебя появилось право устраивать вооруженные провокации против наших союзников?
– Никакой провокации не было, была элементарная самооборона.
– Милон и Уллик уже изложили свою точку зрения. Теперь же мы хотим выслушать и обсудить все то, что расскажешь нам ты.
Доггинз:
– Очень хорошо. Вы понимаете, что весь мой пороховой запас взлетел на воздух во время спектакля?
Небольшого роста остролицый человек прервал, спросив:
– Это происшествие и привело к твоему повышению?
– Да.
– Получается, повышение ты получил на ложных основаниях?
Доггинз и глазом не моргнул.
