Воспринимаемый объект будет тогда чем-то отличным от воспринимающего его ума. И мы будем иметь образ вместо реальности. Но было бы чудовищно поверить даже на мгновение, что ум не способен воспринимать идеальную истину так, как она есть, и что у нас нет уверенности и реального знания относительно мира разума. Из этого следует, что эта область истины не может быть исследуема, как вещь внешняя нам и поэтому только несовершенно познаваемая. Она внутри нас. И в этой области созерцаемые объекты и то, что созерцает, тождественно — и то и другое есть мысль. Субъект не может познавать объект, отличный от себя. Мир идей лежит внутри нашего разума. Поэтому истина не есть совпадение нашего восприятия внешнего объекта с самим объектом. Это есть совпадение ума с самим собой. Поэтому сознание есть единственное основание достоверности. Ум есть свой собственный свидетель. То, что выше его, рассудок видит в себе, как свой источник, и то, что ниже его, он тоже видит в себе'.
'Познание имеет три степени — мнение, знание и просветление. Средство или орудие первого есть чувство; второго — диалектика; третьего -интуиция. Рассудок я подчиняю интуиции. Это есть абсолютное познание, основанное на тожестве познающего ума с познаваемым объектом...'
'Существует излучение из всех порядков существования, внешняя эманация от неисповедимого Единого. Потом опять обратный импульс, притягивающий все вверх и втягивающий внутрь, в центр, откуда все вышло... Мудрый человек признает идею добра внутри себя. И эту идею он развивает, удаляясь в святое место своей собственной души. Тот, кто не понимает, как душа содержит прекрасное внутри себя, ищет его во вне. Но в действительности для этой цели он должен бы был сосредоточивать и упрощать внешнее, расширяя свое существо, — и вместо того, чтобы уходить в многообразное, он должен был бы оставить его и идти к Единому и плыть таким образом вверх к божественному роднику существования, бьющему внутри нас'.
'Ты спрашиваешь, как мы можем познать бесконечное? Я отвечу, не рассудком. Обязанность рассудка различать и определять границы. Поэтому бесконечное не может быть поставлено в ряду его объектов. Ты можешь воспринять бесконечное только способностью выше рассудка, вступив в состояние, в котором ты перестанешь быть конечным самим собой, — ив котором с тобой сообщится божественная сущность. Это есть экстаз. Это освобождение твоего ума от его конечного сознания. Только подобное может воспринять подобное. И когда ты таким образом перестанешь быть конечным, ты станешь одним с бесконечным. Приводя свою душу в ее высшему простейшему 'я', к ее божественной сущности, ты реализуешь это единство — это тождество'.
'Но это возвышенное состояние не может быть длительным. Только время от времени мы можем наслаждаться этим подъемом над границами тела и мира. Я сам испытывал его до сих пор только три раза, а Порфирий ни разу'.
'Все, кто клонится к очищению и возвышению ума, поможет тебе в этом достижении и облегчит приближение и совершение этих счастливых моментов. Поэтому есть различные дороги, которые могут привести к этому. Любовь к красоте, которая возвышает душу поэта, благоговение перед Единым и путь науки, который составляет гордость философа, любовь и молитвы, в которых набожные и горячие души стремятся к совершенству в своей моральной истине. Это все великие пути, ведущие к высотам, находящимся далеко над действительностью и разделенностью, к тем высотам, где мы стоим в непосредственном присутствии Бесконечного, которое сияет, как будто из глубины духа'.
В другом месте своих сочинений Плотин еще точнее определяет экстатическое познание, указывая такие его свойства, которые совершенно ясно говорят нам, что здесь речь идет о бесконечном расширении субъективного познания.
Когда мы видим Бога, — говорит Плотин, — то видим его не разумом, а чем-то высшим, чем разум. Про того, кто видит подобным образом, собственно нельзя сказать, что он видит, так как он не различает и не представляет себе двух различных вещей (видящего и видимого). Он совершенно изменяется, перестает быть самим собой, ничего не сохраняет от своего 'я'. Поглощенный Богом, он составляет с ним одно целое, подобно центру круга, совпавшего с центром другого круга.
ГЛАВА XVIII
В книге 'Новая эра мысли', о которой я уже много говорил, в интересной главе 'Пространство, как основание альтруизма и религии', Хинтон говорит:
Когда мы тем или другим путем мышления приходим к бесконечности — это знак, что данный образ мышления имеет дело с реальностями более высокого порядка, чем тот, для которого он предназначен и приспособлен. И, пытаясь представить себе тот порядок, мы можем сделать это, только рисуя бесконечные ряды реальностей высшего порядка.
В самом деле, что такое бесконечность, как ее рисует себе обыкновенный ум?
Это пропасть, бездна, куда падает наш ум, поднявшись на высоту, на которой он не может держаться.
Представим себе теперь на минуту, что человек начинает ощущать бесконечность во всем; всякая мысль, всякая идея приводят его к ощущению бесконечности.
Это непременно должно произойти с человеком, переходящим к пониманию реальности высшего порядка.
Что же он должен чувствовать при этом?
Он должен чувствовать бездну и пропасть везде, куда он ни посмотрит. И, конечно, он должен испытывать при этом невероятный страх, ужас и тоску.
'...Невыносимая тоска (sadness) есть первое испытание неофита в оккультизме', — говорит автор 'Света на Пути' ('Light on the Path', p. 44).
Мы разбирали раньше, каким путем двумерное существо могло бы прийти к постижению третьего измерения. Но мы не задавали себе вопроса, что оно должно бы было чувствовать, начиная ощущать третье измерение, сознавать вокруг себя 'новый мир'.
Прежде всего оно должно бы было чувствовать удивление и испуг, -испуг, доходящий до ужаса. Потому что, прежде чем найти новый мир, оно должно бы было потерять старый.
Представим себе животное, у которого начинают являться проблески человеческого сознания. Что должно оно сознавать прежде всего? Прежде всего — что его старый мир, мир животного, тот мир, в котором оно родилось, с которым свыклось, который единственно оно представляет себе реальным, рушится и падает кругом него. Все, что раньше казалось реальным, становится ложным, обманчивым, фантастическим, нереальным. Ощущение нереальности всего окружающего должно быть очень сильно.
Пока такое существо научится сознавать реальности другого, высшего, порядка, пока оно поймет, что за разрушающимся старым миром открывается бесконечно более прекрасный, новый — пройдет много времени. И все это время существо, в котором рождается новое сознание, должно переходить из одной бездны отчаяния в другую, от одного отрицания к другому. Оно должно все отвергнуть кругом себя. И только тогда оно получит возможность перехода к новой жизни.
Когда начнется постепенная потеря старого мира, логика двумерного существа или то, что заменяло ему логику, начнет ежеминутно нарушаться, и самым сильным его ощущением будет то, что никакой логики, никаких законов вообще не существует.
Раньше, когда оно было животным, оно рассуждало:
