Если мы оставим теперь обычные теории, социальные и прочие, и обратимся к психологии, которая единственно может дать ответ на вопрос, изучающий человечество, то мы с удивлением видим, что она отвечает на эти вопросы, и отвечает очень удовлетворительно. Только люди почему-то не хотят принять этих ответов. Они хотят непременно получить ответ в той форме, в какой, им нравится, и отказываются признать то, что не похоже на эту форму. Им нужно разрешение вопроса о судьбе настоящего, современного человечества в таком виде, как оно есть сейчас. Они не хотят признать того, что самое человечество может и должно измениться, что 'человек' в настоящем виде это только куколка, из которой со временем разовьется бабочка, совсем непохожая на куколку.
Это собственно и есть ключ к пониманию нашей жизни с общественной стороны.
И ключ этот давно уже найден.
Загадка давно разгадана. Но разные мыслители разных эпох, находя ее решения, называли их разными именами и часто, не зная друг друга, с огромным трудом проходили по одной и той же дороге, не подозревая о своих предшественниках и современниках, шедших и идущих по одному и тому же пути с ними.
Во всемирной литературе существуют книги, которые случайно или неслучайно могут оказаться на одной полке, в одной библиотеке. И тогда, взятые вместе, дадут настолько полную и ясную картину нашей психической и душевной эволюции, что у нас больше не останется сомнений относительно высшего назначения человечества, чем каторжные работы по прорытию насквозь земного шара, которые сулит ему позитивная философия.
Если нам кажется, что мы еще не знаем своей судьбы, если мы еще сомневаемся и не решаемся расстаться с безнадежностью 'положительного' взгляда на жизнь, то это происходит потому, что нужные нам книги редко собираются вместе. Мы слишком легко и слишком основательно специализируемся.
Философия, психология, математика, естествознание, социология, история культуры, искусство, богословие, теософия, каждое и каждая имеют свою литературу. И это образование специальных литератур является главным злом и главным препятствием к правильному пониманию вещей. Каждая 'литература' вырабатывает свой собственный язык, свою собственную терминологию и этим еще резче определяет свои границы, отделяет себя от других и делает свои границы непереходимыми. Что нам нужно теперь — это синтез! Слово синтез поставлено на знамени современного 'теософического' учения Блаватской.
И во всемирной литературе специализация начинает понемногу уступать место новому широкому синтетическому направлению мысли.
Появляются книги, которые невозможно отнести ни к какой из принятых библиотечных рубрик, нельзя 'приписать' ни к какому факультету. Эти книги являются предвозвестниками новой литературы, которая снесет все перегородки, настроенные людьми в области мысли.
Одной из таких книг является 'Космическое сознание' канадского психиатра Ричарда Бекка.
Необыкновенно простым и ясным, всякому понятным путем д-р Бекк, исследуя эволюцию сознания, приходит к выводам, поднимающимся на уровень высочайших вершин философской мысли. Он считает настоящую человеческую форму сознания переходной к другой, высшей форме, которую он называет космическим сознанием и приближение к которой он уже чувствует, предвидя вместе с тем новую фазу в истории человечества.
На книге д-ра Бекка я хочу остановиться подробнее, прежде чем резюмировать все сказанное раньше.
Моя задача именно заключается в том, чтобы показать, что все, что я говорю, совсем не ново, что люди уже много раз приходили к этому и приходят сейчас и когда-нибудь придут окончательно.
'Что такое космическое сознание?' — спрашивает в предисловии своей книги д-р Бекк. И он отвечает: 'Космическое сознание есть форма сознания, высшая сравнительно с той, которой обладает обыкновенный человек '.
Человеческую форму сознания Бекк называет самосознанием.
'Самосознание есть способность, на которой основывается вся наша психическая жизнь, отличающая нас от высших животных, за исключением той части нашей психической жизни, которую мы заимствуем у немногих людей, обладающих космическим сознанием. Чтобы уяснить это себе, говорит Бекк, нужно понять, что существуют три формы или степени сознания.
1. Простое сознание, которым обладают высшие животные.
2. Самосознание, которым обладает человек.
3. Космическое сознание.
Самосознание дает человеку новые психические силы сравнительно с животными. При помощи этой способности человек не только сознает деревья, скалы, воду, свои собственные члены и тело, но он сознает себя как отдельное существо....Затем, при помощи самосознания человек может рассматривать свои собственные душевные состояния как объект сознания. Животное, так сказать, погружено в свое сознание, как рыба в море; оно не может даже в воображении выйти из него, хотя бы на одно мгновение, для того, чтобы реализовать его. Но человек при помощи самосознания может, так сказать, отступить в сторону от себя и подумать: да, эта мысль, которая была у меня по поводу того дела, верна. Я знаю, что она верна, и я знаю, что я это знаю. Животное не может так думать. Если бы оно могло, мы бы давно знали это. Между существами, живущими так близко друг к другу, как люди, с одной стороны, и собаки или лошади — с другой, не было бы ничего легче установить сношения, если бы и те, и другие обладали самосознанием. Мы и так часто знаем, что происходит в уме собаки. Если бы она обладала самосознанием, мы бы узнали это. Но мы не узнаем, и это дает нам право с уверенностью сказать, что ни собака, ни лошадь, ни слон, ни обезьяна — никогда не были самосознательными. Затем, на самосознании человека построено все, что есть вокруг нас определенно человеческого. Язык есть объективная сторона того, субъектной стороной чего является самосознание'.
'Самосознание и язык (два в одном, потому что это две половинки одной и той же вещи) представляют собой sine qua поп человеческой общественной жизни, обычаев, учреждений, промышленности, ремесел и искусства. Если бы какое-нибудь животное обладало самосознанием, оно создало бы себе язык... Но ни одно животное не сделало этого, и мы выводим заключение, что животное не обладает самосознанием'.
'В человеке обладание самосознанием и языком (как второй половиной самосознания) создает огромный промежуток между ним и высшими животными, обладающими только простым сознанием'.
'Космическое сознание есть третья форма, которая настолько же выше самосознания, насколько самосознание выше простого сознания... Главная характеристика космического сознания, как говорит самое имя, есть сознание космоса, то есть жизни и порядка Вселенной. — Задача всей его книги, говорит Бекк: бросить хотя бы немного света на вопрос о том, что такое космическое сознание. Вместе с сознанием космоса приходит интеллектуальное просветление, которое уже само по себе переносит существо, обладающее им, на новый план бытия — делает из него почти существо нового вида. К этому присоединяется чувство моральной экзальтации, неописуемое чувство возвышения и радостности и усиление морального чувства, которое само по себе настолько же поражающе и настолько же важно, как для индивидуума, так и для всей расы, как и усиление интеллектуальной силы. Вместе с этим приходит то, что может быть названо чувством бессмертия, — сознание вечной жизни, не уверенность в том, что она будет, а сознание того, что она уже есть'.
'Только личный опыт, — говорит Бекк, — или продолжительное изучение людей, переходивших в эту новую жизнь, может помочь нам реализовать, что такое они в действительности есть...' И он думает, что наши потомки рано или поздно как раса достигнут состояния космического сознания... Он находит, что этот шаг в эволюции совершается уже теперь, что люди, обладающие космическим сознанием, появляются все чаще — и что мы как раз приближаемся к тому состоянию самосознания, от которого совершится переход к космическому сознанию. Он убежден, что если не является определенного препятствия со стороны наследственности, то всякий человек, не перешедший известного возраста, может достигнуть космического сознания. И он знает, что разумное общение с умами космического сознания поможет людям переходить на другую, высшую ступень бытия.
На ближайшее будущее человечества Бекк смотрит с большими надеждами. Он видит неизбежное изменение трех сторон жизни: 1) политической и национальной, что произойдет в результате установления
