Что за черт? Тейлор уступает? Наверное, я сплю.
— Другими словами, — говорит Райли, пожимая мне плечо, — подойдет все, что угодно. — Она оставляет на столе приличные чаевые, надеясь в очередной раз задобрить официантку.
Я снова опускаю лицо на руки. Слишком уж я сейчас смущена, чтобы смотреть на Люка теперь, когда мы остались наедине.
Он прижимается ко мне плечом.
— Привет.
Я не поднимаю голову.
— Извини за все, — бормочу я в ладони.
— Мне кажется, очень мило, что Райли беспокоится о тебе.
Я вскидываю голову, щеки у меня горят.
— Мило? Скорее унизительно.
Люк, как всегда, лукаво улыбается, от чего сердце мое почти останавливается в груди. А когда он склоняется, чтобы поцеловать меня, я просто уверена, что оно и впрямь остановилось.
Я не могу удержаться и тянусь рукой к его лицу. И чувствую, что Люк дрожит. Наши взгляды встречаются.
— Давай уйдем отсюда, — говорит он совсем близко от моих губ.
Все тело трепещет, я неуверенно улыбаюсь.
— Я знаю одно место.
Мои чувства не похожи ни на что, испытываемое мною раньше. Это неспроста. Наверняка все дело в Фрэнни. Она творит со мной подобное, и все предстает в новом свете.
— Тебе придется закрыть глаза, — говорит она. — Это стремительный бросок. Готов?
— Ага.
В густом ночном воздухе, наполненном ароматами леса, царят отдельные звуки: гармония квакающих лягушек и стрекочущих сверчков. А еще смех Фрэнни, напоминающий музыку.
— Отлично, — нежно говорит она, прижимаясь для поцелуя.
Наши губы еле соприкасаются, а в ее глазах появляется озорной огонек. Она отпускает веревку.
Я закрываю глаза и парю над водой. Прохладный ветер дует мне в лицо и лохматит волосы. Я словно плыву в темноте. Фрэнни права, это бросок. Сравнимый с призывом владыки Люцифера — когда тебя проносят сквозь время и пространство. Вот только без запаха серы и ужаса, сжимающего желудок. Сквозь тело пробегает дрожь. Я скольжу по воздуху обратно к берегу и спрыгиваю с тарзанки на каменистую землю карьера рядом с Фрэнни. Она снова смеется. Ее лицо сияет в бледно-серебристом свете луны. Снова этот трепет.
Фрэнни улыбается мне.
— Ну… Классно ведь?
Она прижимается ко мне и притягивает для поцелуя, заводя меня одним лишь прикосновением губ. Мм… гвоздика и смородина. Душа Фрэнни открыта для меня, остается только взять ее.
Серп луны завис совсем низко над нами, обволакивая мерцающим светом деревья и отбрасывая слабый отблеск на воду темного карьера. Но этого свечения недостаточно, чтобы затмить множество переливающихся драгоценностей на ровной глади воды. Я никогда еще не видел столь ясной ночи с таким звездным небом. Но по-настоящему великолепное зрелище — это глаза Фрэнни, в которых сверкает целая вселенная.
— Хорошо, теперь моя очередь, — говорит Фрэнни, отталкивая меня и берясь за веревку.
Я придерживаю тарзанку, и она ступает на деревянную перекладину на конце веревки.
— Готова? — спрашиваю я.
— Давай, — смеется она, и я отпускаю веревку.
Наблюдаю, как Фрэнни летит по воздуху прочь от меня, силуэтом выделяясь на фоне мерцающей воды. Конец веревки скользит по воде, вызывая зыбь и приводя отражающиеся звезды в движение. Я слышу вопль Фрэнни и звонкий смех, и сам взрываюсь от хохота. Звук мне незнаком. Это смех счастья.
— О черт! — вдруг вскрикивает она. Слышится всплеск, а по воде идет рябь.
Сердце в груди замирает.
— Фрэнни! — кричу я, прыгая за ней в воду. Я выныриваю и прислушиваюсь, мне кажется, что я слышу грубую и сальную усмешку на краю карьера, растворяющуюся в шелесте листвы.
— Фрэнни! — снова кричу я. Но ответа нет.
Стараясь перебороть панику, я плыву к месту, где тарзанка достигает высшего пика, и ныряю. Я призываю свою силу и освещаю красным огнем, идущим от руки, мутную воду, пока медленно двигаюсь обратно к скале. Не достигнув края, я вижу руку, выныривающую из темных глубин. Дотягиваюсь и вытаскиваю Фрэнни на поверхность. Она кашляет и хватает ртом воздух.
— Что-то… утащило меня… вниз, — с трудом произносит она, зубы у нее стучат, отчего я плохо понимаю ее слова.
У меня как камень с души падает, когда я обхватываю Фрэнни за талию и тяну к краю карьера. Подталкиваю ее наверх перед собой, пока мы карабкаемся по скользкому склону, подальше от ледяной воды.
— Ты в порядке? — спрашиваю я.
Мы стоим на холодном ночном воздухе, и от моей мокрой одежды идет пар, поэтому я обхватываю Фрэнни и откидываю назад ее волосы, отжимая их. Я крепко обнимаю девушку, пока мое тело впитывает ее дрожь. Несколько мгновений спустя от Фрэнни тоже начинает идти пар.
— О-о… — стонет она, — Господи, ты такой горячий.
Я улыбаюсь. Господь тут ни при чем.
— Как будто меня схватили за ногу, — наконец говорит она, когда дрожь немного утихает.
— Может, ты ногой зацепилась за корень дерева.
— Может… но мне так не показалось.
Я держу ее в объятиях, пока она не перестает трястись. Мы медленно и ритмично покачиваемся под звук стрекочущих сверчков. Лунный серп поднимается высоко над нами, и я полностью растворяюсь в Фрэнни. Еще никогда ничто не казалось мне столь правильным — и в то же время неправильным. Мы танцуем, она и я — вот наша музыка. Больше никакого плана.
Несмотря на то что моя одежда и волосы почти высохли, я всю дорогу думаю о том, как появлюсь в таком виде дома, да еще и с Люком. И как объяснить все родителям? Когда передо мной вырисовывается силуэт дома, я по-прежнему не имею ни малейшего понятия.
Я стараюсь сосредоточить мысли вокруг Люка — или того, какие эмоции он вызывает во мне. Это совсем не похоже на то, что я испытываю к Гейбу, но не менее пугающе. Просто в другом смысле. С Гейбом мои чувства сильные и глубокие, с Люком — неистовые и неуправляемые. Я не доверяю Люку. Да и как можно? Но я и не хочу, чтобы все исчезло.
Он подъезжает к моему дому и заглушает мотор. Я сижу в машине, желая провести здесь вечность.
— И… — говорит он.
— И… — отвечаю я.
Он тянется ко мне, откидывает мои волосы и целует. Я обмякаю, наслаждаясь движением его губ. Проходит много времени, прежде чем Люк отстраняется, но мне этого недостаточно.
— Думаю, стоит проводить тебя до дверей.
Я завязываю спутанные волосы в узел.
— Не самая лучшая мысль.
Он улыбается.
— Можно подумать, они не выглядывают сейчас из окна и не знают, что ты со мной.
Я смотрю на дом и вижу, как покачиваются занавески там, где они были только что задернуты.
