Вот видите, а здесь не просто какое?то море, а знаменитый Мексиканский залив…
Вы меня так активно уговариваете, будто я отказываюсь, — не без издевки перебил собеседника Савелий.
Широши замолчал, зачем?то посмотрел в потолок и совсем другим, тихим голосом сказал:
Вы конечно, правы. Не знаю, с чего это я так разошелся. От вас не скрою, я немного нервничаю. Дело не только в том, что и сам посланец, и мы вместе с ним подвергаемся серьезной опасности, хуже всего то, что я не знаю этого человека в лицо.
А нельзя выйти непосредственно на источник информации? — исходя из элементарной логики поинтересовался Савелий.
Можно, но это процесс длительный и утомительный, — туманно, но достаточно твердо ответил Широши, возможно ожидая дальнейших расспросов, от которых Савелий теперь тактично воздержался.
Бешеный задал Широши совсем другой вопрос, который его мучил:
Не сомневаюсь, что Гиз сделает все, чтобы жестоко отомстить убийце Марселя но откуда он узнает, что его убил именно я: свидетелей?то не осталось.
Еще минуту назад выглядевший озабоченным и напряженным, Широши разразился оглушительным хохотом:
Вы когда?нибудь меня доконаете своей непобедимой наивностью, любезнейший Савелий Кузьмич! — продолжая давиться от хохота, воскликнул он.
Савелий с недоумением смотрел на старающегося унять неудержимый приступ заразительного смеха собеседника и довольно резко спросил:
Не понимаю, о какой наивности вы говорите? Где вы у меня ее нашли? Откуда ей взяться?
Вот именно, откуда? — радостно подхватил Широши, — для меня это неразрешимая загадка. Ее решение мы отложим на будущее. А теперь послушайте внимательно. Такие бойцы, как покойный Марсель, в мире наперечет. Товар штучный. Согласны?
О чем тут спорить. — Бешеный еще не понимал, куда тот клонит.
Следовательно, тех, кто может их победить в честном бою, еще меньше. Есть возражения?
Нет.
Отдаю должное вашей типично русской скромности и традиционной для вашего народа склонности к самоуничижению, но вам?то уже давно пора понять, что подробнейшие досье на вас, дорогой вы мой Савелий Кузьмич, имеются не только у всех серьезных секретных служб мира, но и у всех террористических организаций. Каждый ваш шаг и, конечно же, каждый бой, в этом можете не сомневаться, тщательно отслеживаются и подробно описываются. Представьте себе, у вас на земле немало учеников, о которых вы и слыхом не слыхивали.
Возможно, так оно и есть, — не стал спорить Бешеный, хотя подобная оценка его персоны никогда не приходила ему в голову. — Но я же официально умер, погиб в бандитской разборке в Москве, торжественно похоронен, с оркестром и речами, — продолжал упорствовать он. — По логике все мои досье должны быть закрыты и списаны в архивы.
Как говорили старые марксистские философы, на поверхности явления вы безусловно правы. Но в своих логических построениях вы упускаете один важный момент. Гиз и я слишком давно и хорошо знаем друг друга. И в моем окружении есть люди, поставляющие ему за огромные деньги некую информацию. Я даже кое–кого подозреваю, поверьте, не без оснований.
Таким кротам надо немедленно свернуть шею! — не раздумывая воскликнул Бешеный.
А вот тут?то вы глубоко не правы, Савелий Кузьмич. Вы рассуждаете, как блестящий оперативник, а я — политик. По большому счету эти информаторы нам не страшны, а могут быть даже полезны…
Через них можно сливать противнику дезинформацию, — на ходу сообразил Савелий.
Вы далеко не так безнадежны, как иногда кажетесь, — с удовлетворением заметил Широши. — Надеюсь, ваша наивность не помешает вам предположить, что и у меня есть верные люди при «дворе» этого ублюдочного потомка славных герцогов.
А почему тогда Гиз, к примеру, с помощью своих людей не пытается расправиться с вами? — Разговор стал Бешеному любопытен.
Он бы рад, да руки коротки, — с важным видом мрачно объявил Широши. — Кто?кто, а он?то лучше многих знает мои силы и возможности, а потому побаивается, по–своему уважает меня и никогда не рискнет пойти на такое вероломство…
Как ученик, предавший своего учителя, — не удержался от иронии Савелий. — История человечества знает немало подобных примеров.
Широши мрачно молчал. А Савелий, напротив, немного развеселился:
Вы, Феликс Андреевич, похоже, испытываете к своему блудному ученику некую симпатию, в противном случае вы бы без труда разделались с ним или хотя бы прекратили его вредоносную для всего человечества деятельность.
Ирония ваша обоснованна, но, как вам хорошо известно, обстоятельства иногда бывают превыше наших возможностей и желаний.
Заметно было, что Широши собрался философствовать. Савелий даже пожалел, что нечаянно задел его…
Савелий Кузьмич, я когда?то немного рассказывал вам о некоем Шакале… Надеюсь, помните?
Конечно, помню, — отозвался Савелий.
Так вот, пройдя мою школу, Гиз переметнулся к Шакалу и сделался одним из самых верных его последователей. Одного Гиза уничтожить можно, хотя это и потребует времени и определенных усилий. Но таких, как он, да еще покрупнее и по мощнее его, не один десяток. Они затаились и направляют таких, как Гиз, и ему подобных. Этих, так сказать, шакалят, расплодившихся повсеместно, надо вытаскивать из тайников на божий свет и предъявлять миру. Любая нечисть боится света. Людям должны быть представлены неопровержимые доказательства их черных деяний. Только увидев все это воочию, люди сначала ужаснутся, а потом и прозреют.
Вы что, верите, что так отвратите людей от всемирного Зла? По–моему, ваши надежды, Феликс Андреевич, наивны и несбыточны. — Савелию даже стало немного жаль Широши, но не высказать своего мнения он не мог.
Однако Широши, как испытанный боец, умел держать удар:
Вот мы и приехали, дорогой соратник. Обозвали друг друга наивными, почему?то считая это пороком. А может, именно такими и должны быть настоящие борцы со Злом. Ведь Добро по сути своей наивно! — с пафосом воскликнул Широши.
Возможно, — только и сказал Савелий. — От пафосных бесед Широши ему всегда становилось тоскливо: чего попусту трепаться — надо заниматься делом…
Следующим утром они вылетели в Канкун. Широши дал Савелию парик с черными, густыми, немного вьющимися волосами, а сам надел парик со светлой, коротко стриженой и, очевидно, редеющей растительностью. Он стал похож на среднего европейского туриста довольно скромного достатка: свободная по пояс куртка, шорты. Савелий был в светлых легких брюках и в футболке.
В Канкуне они остановились в не самом богатом, но довольно уютном отеле под названием «Калинда Вива», расположенном прямо на берегу, в самых обычных одноместных номерах. Никто их не сопровождал. Они выглядели как типичные европейские туристы среднего достатка, приехавшие покупаться, позагорать и поглазеть на местные достопримечательности. Для пущей убедительности Широши захватил с собой видеокамеру и фотоаппарат.
— Мы не должны привлекать к себе внимание, потому будем вести, как положено туристам, — еще в самолете шепнул Савелий Широши.
Два дня они купались и загорали. К изумлению Бешеного Широши оказался превосходным неутомимым пловцом. Он далеко заплывал и проводил в воде буквально часы. Казалось, подобное курортное существование его вполне устраивает. О предстоящей встрече они не говорили, да и вообще не говорили ни о чем, кроме погоды, купанья и еды. Час утром, с девяти до десяти, и час во второй половине дня, с пяти до шести, они обязательно проводили у бассейна, расположенного на открытом воздухе прямо у заднего выхода. Этот распорядок ненавязчиво предложил Широши, а Бешеный легко сообразил, что встреча назначена именно у бассейна, где отдыхающие шумели, играли в карты, выпивали и где ничего не стоило
