а потомства от них не дождешься. Сам понимаешь, ты для такого дела пригоден гораздо больше.
— Но подумай, — варвар решил подойти с другой стороны, — пока женщина родит, пока из детей вырастут взрослые, сколько лет пройдет!
— А я не тороплюсь, — довольно усмехнулся колдун. — Наш чародейский век долог, не то, что у вас, тварей дрожащих. Со временем и тебе замену подберу, можешь не волноваться.
Не волноваться! У Конана от бессильной злости даже желваки заходили на скулах. Что же придумать, как выбраться из этой петли?! Совсем не хотелось ему остаток своих дней провести, лепя потомство в этой преисподней — варвар не сомневался, что логово чародея находится глубоко под землей.
— Ты можешь особенно не торопиться, — ласково кивнул ему Чойбалсар. — Я вижу, мы договорились… Вот и чудесно, — не давая себе труда выслушать ответ киммерийца, продолжал старик. — Тебя подкормят, денек отдохнешь, да и за дело. Очередность самок установлю сам, хе-хе-хе. Тебе-то, должно быть, все равно, кто будет первой, а кто двадцатой.
«Каждый получает то, что хочет, — вспомнил варвар слышанную давно от кого-то присказку. — Я хотел изменить порядки, принятые у амазонок, и убедить их — или заставить — жить с мужчинами. Вот и достиг желаемого, напросился! И жаловаться некому — похоже, сам виноват…»
Колдун хлопнул в ладоши, и тут же появились три девушки, одетые в белые полупрозрачные хламиды, перехваченные в талии желтыми поясками. Женщины были невысокого роста, но отлично сложены, томной грацией движений напоминая варвару вендийских танцовщиц. Все трое были черноглазыми, с короткими темными волосами, и на первый взгляд могли показаться сестрами. Девицы с интересом и, как показалось варвару, кокетливо поглядывали на него.
«Тоже, небось, призраки, — подумал киммериец. — Похожи уж больно друг на друга…»
— Настоящие, — перехватив взгляд Конана, заверил его колдун. — На племя не годятся — мелковаты, да и статью не особенно вышли, — пренебрежительно добавил он, — а все остальное у них на месте. Подойди ко мне.
Варвар повиновался, и Чойбалсар, протянув руку куда-то за спину, вытащил тяжелые металлические браслеты и замкнул их на запястьях Конана. Оковы тускло поблескивали позолотой и вызывали не особо приятные воспоминания о великом множестве ручных кандалов, которые за долгую и богатую событиями жизнь киммерийцу не раз приходилось носить.
— Так будет лучше, кхе-кхе, — прокашлял старикашка и махнул рукой: — Ступай за ними.
Ошеломленный и помрачневший варвар безропотно позволил прелестницам подхватить себя под руки и увести. Одна из девиц подняла руку, на которой Конан заметил браслет, но не такой как у него, а из блестящего, отливающего синевой металла. Стена расступилась, и они очутились в длинной галерее без окон, конца которой не было видно, поскольку проход закруглялся и, похоже, охватывал овальный зал, из которого они вышли. Желтоватый свет лился с полукруглого потолка, так же как и в тех помещениях, где киммерийцу уже довелось побывать.
«Надо осмотреться, — решил он. — Всегда есть какой-нибудь выход, даже если сразу его и не видишь. Клянусь Белом, что-нибудь придумаю, не впервой!»
Он повеселел и уже оценивающим и заинтересованным взглядом окинул упругие груди и покачивающиеся бедра идущих рядом женщин.
Глава девятая
Полноводная река при впадении в море разливалась на множество мелких и широких рукавов. Бурная и порывистая в верхнем течении, здесь, среди песчаных отмелей и каменистых россыпей, она несла свои воды медленно и плавно, будто не торопилась слиться с волнами залива, которые набегали на берег и с шумом откатывались назад.
Большой отряд всадников переправлялся через протоки. Лошади, поднимая тысячи брызг, в которых сверкало множество мелких радуг, осторожно ступали в мелководье, ведомые твердой рукой седоков.
Тайрад, выбравшись на противоположный берег одним из первых, остановился на галечной отмели, поджидая товарищей.
— Шахаб! — обратился он к одному из своих спутников, высокому, как и он сам, крепкому черноволосому гирканцу. — Вот эта скала, видишь? Посмотри, Конан должен был остановиться там.
Парень кивнул и, подтолкнув коня пятками, направил его вверх по пологому холму к самой кромке леса, примыкавшего к большой серой скале, которая возвышалась над берегом. За монолитом виднелась гряда холмов, покрытых густой растительностью, а еще дальше вставали горы, чьи каменистые голые или покрытые снегом вершины терялись в зыбкой утренней дымке.
Тайрад проводил спутника взглядом и, приложив ладонь ко лбу, чтобы защитить глаза от лучей восходящего солнца, наблюдал, как его отряд заканчивает переправу. Из орды с ним ушли пять дюжин молодых, крепких и отважных воинов. Он рассказал своим друзьям о богатых землях, населенных женщинами, которым не хватает сильной мужской руки, и все как один сказали: «Мы с тобой!»
Шахаб возвратился достаточно быстро, но на немой вопрос своего предводителя лишь покачал головой:
— Никого нет! Я все осмотрел, кричал даже, но ответа не получил.
— Может быть, он отправился на охоту, — предположил Тайрад. — Мы договорились, что он будет здесь, у Серой скалы. — Гирканец еще раз внимательно огляделся и утвердительно кивнул: — Да, это здесь. Возьми пятерку людей, и хорошенько прочешите окрестности. Поищите его лагерь, лошадей.
Шахаб вновь кивнул, и несколько всадников галопом поскакали по направлению к лесу. Между тем весь отряд выбрался на берег. Воины поправили упряжь, осмотрели копыта скакунов и начали с любопытством оглядываться по сторонам. Лесной пейзаж был совсем не знаком гирканцам, многие впервые видели так много деревьев в одном месте, да и изумрудный ковер трав, испещренный яркими пятнами цветов, что покрывал холмы, отличался от их родных степей, в это время года буровато-желтых.
— Нашел! — крикнул Шахаб, приближаясь к всадникам. — Но только лошадей и стоянку. Больше там никого нет.
— Значит, вернется. — Тайрад махнул рукой, призывая отряд следовать за ним. — Мы разобьем лагерь рядом.
Вскоре всадники спешились, распрягли лошадей, на поляне выросли несколько больших круглых шатров, и тишина, нарушаемая раньше только шуршанием прибоя и криками птиц, сменилась гулом множества голосов, криками, конским ржанием, треском ломаемых веток.
Тайрад назначил караульных и отправил их к краю леса, несколько человек спустились вновь к реке, чтобы наполнить бурдюки свежей водой, кто-то погнал лошадей на поляну с густой сочной травой — все было сделано быстро, ловко и со знанием дела. Будь киммериец здесь, он наверняка бы порадовался выучке и дисциплине гирканского отряда. Но Конана не было.
Солнце уже поднялось высоко, над поляной потянулся дымок костров, на которых готовилась пища. Прошло обеденное время, потом день стал клониться к вечеру, а варвар так и не появился.
Молодой предводитель гирканцев, потягиваясь, вышел из шатра и, всмотревшись в полосу леса, не поверил своим глазам: прямо на него ровным строем выходила шеренга воинов с натянутыми луками.
«Как же караул?» — мелькнула мысль, но в тот же миг послышался резкий свист: кто-то из гирканцев все же заметил опасность.
Лагерь зашевелился, и мгновение спустя несколько десятков его воинов как будто возникли из воздуха, держа луки с наложенными на тетиву стрелами. Строй выходивших из леса замер и остановился, и только тогда Тайрад смог разглядеть, что это женщины. Киммериец говорил правду: все они были высокими, сильными и стройными. Одежда амазонок состояла из безрукавок неопределенного цвета, подпоясанных широкими ремнями, на которых висели колчаны со стрелами и длинные мечи в деревянных ножнах, и коротких кожаных штанов. Лица женщин загорели так сильно, что даже не сразу становилась заметной черная полоса, проведенная на уровне глаз.
Два отряда настороженно застыли, направив друг на друга стрелы, вот-вот готовые сорваться с тетивы.
