логове Эниды? Теперь вряд ли удастся проникнуть в столицу через подземный ход.
Наверняка Паина все рассказала Мэгенн и правительнице. — Варвар встал и сделал несколько шагов по камере от стены к стене, сосредоточенно размышляя. — Но как бы то ни было, надо готовиться к любым неожиданностям. Если Мэгенн может управлять червяками, то, может быть, у моей Дейдры тоже припасено что-нибудь подобное. Вдруг сейчас — раз, и кусок стены возьмет и отвалится… И я на свободе!
Пролом в стене! В памяти тут же всплыл Шадизар, он сам, юный и беспечный… Кому могло прийти в голову ограбить ученого, мага, знахаря, целителя и чернокнижника Арруба? Разумеется, единственным смельчаком оказался он, Конан. Его верный приятель и подельник Ловкач Ши Шелам давно намекал киммерийцу, что хорошо бы навестить дом старого чародея, что добра у того — видимо-невидимо. И каковы же были разочарование и злость поддавшегося наконец на его уговоры варвара, когда он не обнаружил в доме не только сундуков с золотом, серебром и самоцветами, но и вообще ничего мало-мальски ценного! И тогда, шаря по полкам в тщетных поисках добычи, он наткнулся на кувшин с каким-то напитком, издававшим упоительный аромат — такой, что разом вспомнилась ему таверна жирного Абулетиса и большие бочки в ее подвалах.
Запах был похож и не похож на винный. От горшков явно тянуло хмельным, но не туранской кислятиной, не терпким офирским, не крепким аргосским и не сладким пальмовым вином Иранистана. Пожалуй, больше всего это напоминало мед — пьяный медовый напиток, какой готовят в Бритунии и других северных странах, где не растут финиковые пальмы и виноградная лоза. Конечно, южные вина разнообразней по вкусу, но и меды бывают всякие. Это зависит от того, с каких лугов пчелы несли нектар и что за травы добавили медовары к напитку… У хорошего мастера получалось совсем неплохо: и крепко, и сладко, и ароматно… Словом, Конан ничего не имел против меда, и смущало его лишь одно — что мед сей сварен колдуном.
«А ведь этот клочок кожи, что прислала Дейдра, — Конан снова понюхал записку подруги, — пахнет так же, как тот напиток — напиток, которому я обязан своей грамотностью!»
… Тогда же он почувствовал непреодолимую жажду, причем пить хотелось с каждым мигом все сильней. Киммериец потянулся к кувшину и жадно опрокинул в себя его содержимое. Напиток оказался восхитительным и более крепким, чем бритунская медовая брага, не портил его и слабый привкус горьковатых трав, будивший воспоминания о горных лугах Киммерии. Однако наслаждаться легкомысленному юнцу, который осмелился не только проникнуть в дом великого мага, но и выпить колдовского зелья, пришлось недолго: наложенные на напиток чары подействовали, и Конан уменьшился в размерах, превратившись в голое беспомощное существо ростом в половину человеческого мизинца!..
Узкая полоска света в окне превратилась в сумрачное серое пятно, потом совсем стемнело, но киммериец, захваченный воспоминаниями, лишь отметил про себя, что наступила ночь, и вновь перед его глазами всплыли события тех давних дней.
… Когда появившийся в доме хозяин обнаружил незадачливого воришку, то оказалось, что он может вернуть киммерийцу прежний вид только через год, когда ему привезут травы из далекой Вендии и он сумеет сварить новое магическое питье, а пока варвару придется сидеть, как мышонку, и ждать. Правда, Конан мог избавиться от заклятия и раньше, если сумел бы сам, без запинки и ошибок, повторить заклятие, написанное в древней книге.
— Это мне не подходит! — вскричал тогда в отчаянии Конан. — Я не смогу прочитать ни это проклятое заклинание, ни страницу из других мудрых книг, ни полстраницы, ни даже четверть… Я, видишь ли, не знаю букв.
Великий маг тогда несказанно удивился, каким образом дерзкий варвар, осмелившийся забраться в его жилище, до восемнадцати весен не удосужился обучиться грамоте. Киммериец объяснил, что там, где он родился, грамота не в почете и его земляки пишут не стилом на выбеленной коже, а остриями мечей на шкурах врагов. Тогда мудрый старик произнес слова, которые Конан не забыл до сих пор, хотя и прошло уже немало времени:
— Сколь велика бездна людского невежества! Снова и снова убеждаюсь я в этом, однако не перестаю удивляться! Ведь человек, не умеющий разобрать написанного, подобен слепцу, блуждающему в темном подземелье вокруг бездонного колодца! Ни выхода он не найдет, ни огнива, чтоб высечь искру и осветить путь, и свалится рано или поздно в колодец…
Арруб предложил юному варвару выбор: или обучиться грамоте, или ждать целый год, пока из Вендии или Кхитая не привезут нужные травы. Год — не так уж долго, и если за это время его не сожрут крысы…
Смерть в крысиной пасти Конан счел невероятно позорной: доселе так не погибал ни один киммериец, и Кром, конечно же, не принял бы его в свои могильные курганы. И он, поразмышляв всего несколько мгновений, твердо произнес: «Я буду учиться, старик!»
— Нет худа без добра, — усмехнулся киммериец, оторвавшись от воспоминаний. — Если бы не тот визит к Эль Аррубу, сейчас я был бы подобен слепцу, и многое проходило бы мимо, словно вода, бесполезно омывающая прибрежный камень. Ишь как заговорил, — поддел он себя. — Цветисто, как старый мудрец из Шадизара. Но где же обещанная помощь? Да и поесть не мешало бы. — Конан сглотнул слюну, потому что голод давал о себе знать все сильнее. — Когда же я ел в последний раз? Один Нергал знает. — Киммериец потянулся всем телом. — Интересно, сколько я пробыл в пещере? Да и здесь уже сутки, наверное. Вон уже и светает…
Глава четвертая
Действительно, за окном забрезжил рассвет, предвещавший наступление нового дня. Варвар покрутил шеей и потянулся, чтобы немного размять мышцы после долгой неподвижности и безделья. Внезапно за дверью послышались легкие шаги, Конан встрепенулся, встал на ноги и замер в ожидании. Дверь слегка приоткрылась, и внутрь заглянула кудрявая женская головка. Киммериец не двинулся с места, хотя ему ничего не стоило одним прыжком достать девушку и свернуть ей шею до того, как она успела бы понять, что происходит.
— Сейчас я принесу тебе поесть, — негромко сказала она. — Ты, наверное, голодный.
— Еще бы, — фыркнул варвар. — А с чего это вдруг такая забота?
— Я Линель, меня прислала Дейдра. Сейчас вокруг почти все наши, — объяснила девушка и приложила палец к губам. — Только в самом дворце еще остались сторонницы Эниды, но их тоже скоро обезоружат.
— Как? — чуть не закричал киммериец, но, опомнившись, тоже заговорил почти шепотом: — А где же правительница с ее войском?
— Вся армия ушла на плато, где стоят наши девушки и твои гирканцы. Мы сумели незаметно проникнуть в город и ждем только сигнала, чтобы взять столицу в свои руки.
— Ну что ж, в таком случае вам потребуется моя помощь, — заулыбался Конан. — Я еще не потерял своей силы, клянусь Кромом!
— Подожди немного, — ответила девушка. — Тебе лучше побыть пока здесь, чтобы не вызвать своим появлением лишней паники среди женщин.
Линель вскоре вернулась, неся в руках приличный кусок бараньей ноги и глиняный кувшин с вином.
Киммериец, схватив окорок, нетерпеливо впился зубами в мясо и глотал его, почти не разжевывая. Голод, который он еще терпел, пока не видел пищи, теперь обуял его с невероятной силой. Покончив с мясом, варвар в несколько глотков осушил кувшин. Обтерев руки о штаны, он взглянул на Линель, которая взирала на него с нескрываемым восхищением.
— Спасибо, сестренка! — Киммериец перевел дух и протянул ей пустую посуду. — Отличное вино. Не из запасов ли вашей новой повелительницы?
— Оттуда, — улыбнулась девушка. — Но ты забыл, что я из твоих единомышленников, а мы не считаем Эниду нашей правительницей. По всей стране скоро поднимется восстание, и самозванке не поздоровится.
