неожиданностью, как и для нас.
— Возможно,— согласился Дробл.— Вот мы ее об этом и спросим.
— Я думаю, мистер Дробл, вы можете поверить мистеру Тарбоку на слово. Он достаточно близко знаком с миссис Маккей.
Тарбок бросил на меня убийственный взгляд, а Дробл спросил:
— Что это значит, Фрэнк?
Тарбок пробормотал что-то нечленораздельное.
Дробл нахмурился.
— Фрэнк, ты, может, развлекался с этой дамочкой? Уж не поэтому ли она пряталась целую неделю?
Тарбок вздохнул, метнул в меня еще один взгляд и с трудом выдавил:
— Ну… Между нами кое-что было.
— Что ж, чудесно,— сказал Дробл.— И чья была мысль спрятать ее от легавых?
Я уже пожалел, что доставил Тарбоку такие неприятности, но, с другой стороны, за последнюю неделю я окончательно убедился, что единственный способ хоть как-то справиться с неразберихой — говорить правду при каждом удобном случае. Иногда это на какое-то время осложняло обстановку, но в итоге все же оказывалось к лучшему.
Я не произнес ни слова, пока Тарбок нехотя объяснял, что случилось. Дроблу пришлось задать ему кучу вопросов, но, по крайней мере, Тарбок не врал, и в конце концов Дроблу все стало ясно.
Правда, это его ничуть не обрадовало. Он сказал:
— Фрэнк, тебе следует больше доверять нашим юристам. Пусть бы она пошла в полицию и наговорила про тебя всякой ерунды. Мы бы быстро все уладили. Маккея убили в понедельник, и, если бы все было как обычно, легавые уже к среде закрыли бы дело. Но его жена внезапно пропала, и они ковырялись до самого четверга. Наши ребята, конечно, убедили остальных, что жена Маккея просто испугалась оказаться затянутой в войну между группировками и смылась из города. Но если бы она не исчезла, все было бы гораздо проще: вечером в понедельник она заявляет на тебя в полицию, ты сидишь в камере до вторника, утром во вторник ты оттуда выходишь, до конца дня они пишут всякие отчеты и рапорты, а в среду утром дело уже закрыто и сдано на хранение в архив. Ты заставил нас потратить полтора дня на ненужные хлопоты.
Тарбок смотрел в пол.
— Извини, Уолт,— сказал он.— Я просто испугался.
— Ты должен был прийти ко мне и все рассказать, Фрэнк. Ты же знаешь, что двери моего кабинета всегда открыты.
— Я не хотел тебя беспокоить.
— Для этого я и существую, Фрэнк. Тебе ведь известно: я хочу, чтобы организация работала нормально, а как она может работать нормально, если каждый будет в одиночку решать свои собственные проблемы? Поэтому я всегда готов прийти на помощь, Фрэнк. Тебе стоило обратиться ко мне.
— Ты прав.— Фрэнк опустил голову еще ниже.— Надо было мне об этом подумать.
— Ладно,— сказал Дробл и похлопал Тарбока по руке.— Забудем об этом, Фрэнк. Что прошло, то прошло. Надо думать о завтрашнем дне.
Тарбок поднял голову.
— Именно об этом я и хотел поговорить с тобой, Уолт. Вопрос в том, кто же пришил Маккея, если это не дело рук Наполи.
Дробл нахмурился.
— Что-то я тебя не понял.
— Мы полагали, что это сделал Наполи,— пояснил Тарбок.— Отплатил нам за тот случай с Короной.
Дробл бросил на меня быстрый взгляд и предупредил Тарбока:
— Полегче. Тут посторонние.
— Да я не собирался вдаваться в детали, Уолт. Суть в том, что если Маккей работал на Наполи, то Наполи не было смысла его убивать.
— Если,— повторил Дробл.— Как нам это узнать наверняка? — Он снова посмотрел на меня.— Ты уже знаешь, что я о тебе думаю. Можешь ты убедить меня в своей правоте?
Я только этого и ждал. Тут же я рассказал ему, как в меня стреляли в среду вечером, подчеркнув, что все это произошло в присутствии людей Наполи, которые сами хотели меня убить, чтобы отомстить за Томми. Я объяснил, что люди Наполи провели в этой квартире целый день, а в конце концов и сам он пришел сюда. Дробл заставил меня описать Наполи, что я и сделал. От меня не ускользнуло: мой рассказ заставил Дробла поверить, что Томми действительно вел двойную игру. Когда я закончил, лицо его сделалось совсем мрачным.
— Ладно,— сказал он.— Хотя я и не все понял, ладно.
— Поэтому теперь весь вопрос в том,— повторил Тарбок,— кто же пришил Маккея.
— А какая нам разница? — спросил Дробл.
Я знал, что для Тарбока разница есть, но вряд ли Дробл отнесся бы к его проблемам с сочувствием. Тарбока волновало, верит ли его подружка ему или нет, а Дроблу, естественно, было на это наплевать. Я с любопытством ждал, какое объяснение придумает Фрэнк Тарбок.
Сделав непроницаемое лицо, он наклонился к боссу и сказал:
— Уолт, мы должны это узнать. Это случилось в нашей организации, и мы не можем закрыть на это глаза. Кто бы он ни был, этот парень принес нам немало хлопот. Он почти заставил нас напасть на Наполи, когда мы к этому еще не совсем подготовились. Он…
— Заткнись, Фрэнк.
Вспомнив о моем присутствии, Тарбок бросил на меня взгляд и еще ближе придвинулся к Дроблу.
— Ладно. Ты сам знаешь ситуацию, Уолт. Мне незачем тебе объяснять.
— Да уж, лучше не стоит.
— Если хотите, я могу подождать в гостиной,— предложил я.
— Нет,— возразил Тарбок.— Оставайся здесь. Ты теперь тоже к этому причастен.
— Правильно,— подтвердил Дробл.— Сиди и не рыпайся.
— Ладно,— сказал Тарбок Дроблу,— я ничего не буду объяснять. Но ты знаешь, и я знаю, что нам не нужны неизвестные карты в колоде. Кто-то тут мутит воду, а мы с ним ничего не можем сделать. Он пришил Маккея, стрелял в Конвея. Кто следующий на очереди? Чтобы у нас все не пошло наперекосяк, надо отыскать этого парня.
Дробл неохотно кивнул.
— Положим, ты прав. И ты хочешь этим заняться, так?
Оказывается, я недооценивал Тарбока.
— Да,— сказал он.— К тому же у меня есть и личный интерес. Мне бы не хотелось, чтобы Луиза Маккей считала, что это я пришил ее мужа.
— Да, и еще,— вспомнил Дробл,— что нам делать с этим парнем?
Он имел в виду меня.
— Я возьму его с собой,— сказал Тарбок.— Он по уши вляпался в это дело, пока я отсиживался с Луизой.
Дробл посмотрел на меня.
— И последний вопрос. Как ты-то умудрился во все это вляпаться?
— Я и сам хотел бы об этом поговорить.— И я в очередной раз рассказал о своих девятистах тридцати долларах, закончив словами: — Думаю, именно с вами я и должен был все это обсудить.
— Что?
— Мой выигрыш.
Дробл нахмурился.
— А в чем дело?
— Я хочу получить эти деньги. Вы до сих пор их мне должны.
Он покачал головой.
