— Достаточно правдоподобно, — сказал он наконец. — Вполне состоятельный довод.
— Это единственное разумное объяснение.
— Хорошо. На три четверти вы меня убедили. Итак, вам от меня что-то надо, иначе вы бы сюда не пришли. Что вас интересует?
— Я хотел бы просить вас о двух вещах, — начал я. — Первое — вы сами уже связывались с кем-то по этому вопросу, с кем-то из управления полиции, просили, чтобы они побыстрее провели расследование и упекли бы убийцу за решетку.
— Возможно, я упоминал вслух о том, что меня до некоторой степени интересует это дело, — тактично заметил он. — Но управление полиции мне все-таки неподотчетно.
— Я знаю это, сэр. Но только ребята слишком усердно взялись за работу. Они идут на все, чтобы только вынудить Эда Ганолезе выдать им Кэнтела. Они срывают нам все сделки своими облавами, проверками и арестами. Они разваливают организацию, в то время как все должно идти четко, как никогда, чтобы я смог использовать ее возможности для поисков парня, подставившего Билли-Билли.
— Управление полиции откалывает такие номера? — Он был явно удивлен.
— Да, сэр. Но хуже всего то, что мы не знаем, где Билли-Билли. Я единственный, кто видел его, а когда ко мне на квартиру заявились полицейские, он ухитрился удрать. Теперь никто не знает, где его искать.
— Значит, вы хотите, чтобы я дал кое-кому отбой, так?
— Такая просьба, сэр.
— Ладно, посмотрим, что здесь можно сделать. Итак, о чем еще вы хотели спросить меня?
— О Мейаис Сент-Пол, — ответил я. — Убийца знал ее, и у него была какая-то причина желать ее смерти. Я не был с ней знаком, и, насколько мне известно, общих знакомых у нас с ней тоже не имелось. Я бы просил, чтобы вы рассказали мне о ее друзьях и возможных недоброжелателях, которым была бы на руку ее смерть.
Он чуть изменился в лице, но перемена эта оказалась столь незначительна, что ее было почти невозможно заметить. В поведении Тессельмана снова появилось что-то от прежнего суетливого старикашки, помешавшегося на своих тропических рыбках.
— Я не верю в то, что у бедняжки Мейвис были враги. Она была милой, прекрасной девочкой. — Он подался вперед, и его глаза, скрытые за стеклами очков, теперь снова часто моргали. — Это была прекрасная девочка, — повторил он. — Она обладала замечательным голосом, таким высоким и чистым. Конечно, не столь сильным, чтобы петь в опере, вовсе нет. Просто высокий и чистый голосок, как колокольчик. Знаете, она ведь собиралась вновь брать уроки актерского мастерства. Чрезвычайно, чрезвычайно талантливый ребенок. У меня есть один приятель, который финансирует постановки музыкальных комедий на Бродвее, и я уже говорил с ним насчет нее. Как только она бы немного подучилась и набралась побольше опыта, он подыскал бы у себя местечко и для нее. Перед ней открывалось блестящее будущее. Такая прекрасная девочка.
— И вы не знаете никого, кто мог бы ее ненавидеть?
— А кто мог ее ненавидеть? Такую умницу. Она была единственным ребенком в семье. Все души в ней не чаяли.
— Кем были ее друзья? Те люди, с которыми она поддерживала отношения?
— Я ни с кем из них не был знаком, — ответил он. — Возможно, ее бывшая соседка по комнате сможет рассказать вам больше, нежели я. Ее зовут Бетти Бенсон.
— Да, я уже слышал о ней. У меня есть ее адрес, но доехать туда я пока не успел.
— Она единственная, кто может помочь вам. — Теперь он положил свои костлявые ручонки с нервными пальцами на стол перед собой и неподвижно сидел, уставившись на них. — Такая милая девочка, такой ребенок, — повторил он. — Все ее любили.
Кто-то постучал в дверь. Тессельман поднял голову и позвал:
— Входи.
Дверь приоткрылась, и из-за нее появилась голова дворецкого.
— Мистер Тессельман, у Мейбл начались роды.
— Надо же!
Тессельмана как подменили. Теперь он окончательно возвратился в образ шаркающего шлепанцами старикашки, в голосе которого больше не слышалось сожаления по поводу безвременной кончины Мейвис Сент-Пол. Он поднялся с кресла и засеменил к выходу, выбираясь из-за огромного стола.
— Пойдемте, — сказал он мне. — На это стоит посмотреть.
Мелкой стариковской походкой он заспешил в конец коридора, и мы с дворецким последовали за ним. Затем мы все трое обступили аквариум, где находилась Мейбл и ее только что появившийся на свет выводок. Тессельман принялся ловко орудовать маленьким сачком, пересаживая новорожденных рыбешек в большую банку с широким горлышком, наполовину заполненную водой. Мейбл металась по аквариуму в погоне за собственным молодняком. Она была так зла на сетку сачка, препятствующую заняться каннибализмом, что даже с размаху врезалась мордой в стеклянную стенку резервуара.
— Какая прелесть! Не правда ли, мистер Тессельман? — восхитился Смокинг.
— Прелестно, восхитительно, — отозвался Тессельман тем же голосом, каким только что расписывал мне Мейвис Сент-Пол.
Я смотрел на старика, и в каждом его слове мне чудилась фальшь. Уж слишком стремительны были перемены, и, видимо, за всей этой игрой стоял расчет и определенный умысел. Он одинаково самозабвенно расхваливал достоинства Мейвис Сент-Пол, а теперь восторгался красотой этой прожорливой тропической заразы.
Мне было больше незачем оставаться здесь, да и Тессельман, очевидно, уже все равно позабыл и о моем существовании, и о нашем с ним разговоре, поэтому я сказал:
— Что ж, мистер Тессельман, полагаю, мы все обсудили. Мне пора возвращаться к делам.
— Ах да. — Он на мгновение оторвался от аквариума и взглянул на меня из-под очков. — Вам следует повидать Бетти Бенсон. Она, пожалуй, могла бы рассказать вам о знакомых Мейвис.
Он вернулся к прерванной работе, начиная снова озабоченно орудовать сачком.
— Обязательно последую вашему совету, — пообещал я. — А вы уж не забудьте дать отбой, хорошо?
— Ладно, позвоню сегодня же. Ну что, попался, маленький проказник!
— Я сам найду выход, — сказал я.
— Держите меня в курсе, — ответил он, не отрывая взгляда от аквариума.
— Да, сэр, разумеется.
Я прошел по жутковатому коридору из фильма ужасов, спустился по лестнице из “Унесенных ветром”, миновал современную гостиную в стиле журнала “Лайф” и вышел на улицу, где был припаркован мой “мерседес”. Еще какое-то время я сидел в машине и размышлял над увиденным. Тес-сельман предстал передо мной сразу в трех различных ипостасях, подлинным же был лишь, пожалуй, образ проницательного и расчетливого человека. А вся эта возня с рыбками — не больше чем отдых от серьезных дел, что, в конце концов, и является целью любого хобби.
Только зачем было проливать крокодиловы слезы из-за Мейвис Сент-Пол? По той или иной причине он хотел убедить меня в том, что Мейвис Сент-Пол была как-то особенно дорога ему, что для него она была больше, чем просто любовница. Но почему? Ответ на этот вопрос мог бы оказаться весьма интересным.
Глава 9
Возвращаясь обратно в город, я затормозил на обочине у телефонной будки и позвонил Эду, чтобы рассказать ему хорошую новость о Тессельмане.
— Псы отозваны, — только и сказал я.
В ответ он поведал мне, что Билли-Билли на связь ни с кем не выходил и разыскать его тоже еще не удалось, и тогда я спросил, за что конкретно мне приниматься в первую очередь: искать Билли-Билли или же того, кто его заложил.
— За Билли-Билли не беспокойся, — сказал мне Эд. — Раз легавые его до сих пор не нашли, то, по- видимому, он удачно лег на дно. Разыщи мне ублюдка, который все это заварил, и тогда нам вообще не придется переживать из-за Билли-Билли.
Таким образом, следующим пунктом в моем плане должна была стать Бетти Бенсон, которая жила в
