— Не совсем так, — возразил он. — Конечно, это весьма точное определение сущности Мейвис, но, боюсь, оно может ввести вас в заблуждение. Мейвис отнюдь не была шлюхой, она не ложилась в постель с каждым встречным мужчиной с тугим кошельком. Ей необходимо было полюбить человека, прежде чем сблизиться с ним.
— А нравились ей исключительно богатые мужчины, — вставил я.
— Да, на каком-то этапе. Уверен, она переросла бы его. По-моему, ее метания были реакцией на ее неудачный брак.
— Брак?
— Вам, должно быть, известно, что в свое время она уже выходила замуж.
— В своем родном городе.
— Да. Нашелся там какой-то интеллигент. Надежная перспектива благополучной жизни в провинциальном полудеревенском стиле. Он предложил ей стабильность и свою любовь взамен эфемерных материальных благ и сам же ее и бросил. После такого горького опыта ей уже не нужно было ни стабильности, ни любви. Ее интересовала лишь материальная независимость. И это вполне можно понять.
— А ее фамилию по мужу вы, случайно, не знаете?
— А разве не Сент-Пол? Нет, если подумать, то это похоже скорее на сценический псевдоним. Сожалею, но, насколько помнится, она никогда не упоминала при мне имя того человека. Она вообще не любила говорить о нем.
— Скажите, а как вы познакомились?
— Она пришла на вечеринку вместе с Полом Девоном. Он преподает на актерских курсах и немного занимается режиссурой, но не на Бродвее. Они встречались какое-то время.
— Но вы оказались богаче, — уточнил я. Он улыбнулся, глядя в телевизор:
— Это прибавляет мне мужской привлекательности, не так ли? Полагаю, вы правы. Денег у меня было побольше. А еще я был продюсером на Бродвее, а Мейвис ужасно хотелось стать звездой.
— Она была талантлива?
— До некоторой степени. Честно говоря, не очень. Она была несобранна, а ее игра — слишком уж поверхностна.
— Почему вы расстались?
— Мы с женой как раз собирались разводиться. И мне казалось, что следует на какое-то время остепениться, чтобы у жены не было возможности лишний раз уличить меня в неверности. Но к тому времени, как мы все уладили, у Мейвис уже появился новый покровитель. Кажется, кто-то из ночного клуба.
— И как вы к этому отнеслись?
— Завел себе другую девушку, только и всего. — Оторвавшись наконец от телевизора, он с усмешкой глянул на меня. — Я на Мейвис зла не держу. Не говоря уже о том, что происходило это больше трех лет тому назад.
— С тех пор вы ее встречали?
— Один или два раза. На вечеринках. Мы остались друзьями на расстоянии, если так можно сказать.
— Когда вы видели ее в последний раз?
— Наверное, с год назад. Она тогда встречалась с Чарли Морганом, знаете, продюсер на телевидении. Вскоре, правда, он умер.
— А вы в последнее время не сталкивались с Бетти Бенсон?
— Бенсон? — Грилдквист сосредоточенно нахмурился, вновь уставившись в телевизор. — Бенсон, — повторил он, припоминая. — А, вы, наверное, имеете в виду подружку Мейвис? Такую миленькую провинциалочку. — Он неожиданно поднял взгляд на меня. — Это ее недавно убили?
— Ее.
— И вы, конечно, полагаете, что второе преступление — дело рук того же убийцы.
— Конечно.
— Я виделся с ней лишь однажды. Перед тем, как Мейвис готовилась переехать на квартиру, которую я снял для нее. Я почти не помню, как выглядела та девчушка.
— И с тех пор вы больше не встречались.
— Нет, с какой стати.
— У вас есть пистолет?
Он снова озадаченно уставился на меня:
— Но ведь Мейвис была зарезана, разве нет?
— И Бетти Бенсон тоже, — подтвердил я. — Я просто спросил, есть ли у вас пистолет.
— Вообще-то есть. Но он не совсем мой. Он собственность моей второй жены.
— С которой вы жили, когда Мейвис была вашей любовницей?
— Да. Она забыла свою игрушку здесь, а я так и не выбрал времени вернуть его ей. Сейчас она живет где-то в Калифорнии, а, насколько я знаю, к пересылке по почте оружие не принимают.
— Могу я на него взглянуть?
— А могу я узнать зачем?
— В меня сегодня кто-то стрелял.
— Бог ты мой. — Он встал со своего кресла. — Далеко не уверен, что сумею отыскать его.
— И все же мне очень хотелось бы посмотреть на этот пистолет.
— И как сильно вы меня подозреваете? — неожиданно спросил Грилдквист.
— Вообще-то системы оценочных критериев я еще не выработал, — признался я.
— Но если я не найду его, то, полагаю, мне будет уготована участь одного из наиболее вероятных кандидатов, — предположил он.
— А это уж как сказать, — неопределенно заметил я.
— Тогда пойду поищу его. А вы пока можете налить себе еще выпить, если хотите.
— Не откажусь.
Он ушел, а я встал, избегая смотреть на телевизор. Стакан Грилдквиста тоже оказался пуст, и тогда, прихватив и его, я отправился на нижний уровень гостиной за новой порцией выпивки. Вернулся обратно, но чувствовал себя неуютно, — уже один только вид телевизора раздражал меня настолько, что я передвинул свое кресло, поставив его напротив кресла Грилдквиста. Я подправил и его кресло и едва успел вновь занять свое место, как вернулся Грилдквист.
В руке он держал крохотный дамский пистолет 25-го калибра с блестящим стволом и рукояткой из слоновой кости, который, если верить рекламе, “запросто помещается в кармане и дамской сумочке”. Он свободно держал его в руке, но указательный палец все-таки касался спускового крючка. Ствол был направлен куда-то в пол между нами.
Он остановился на пороге, с лукавинкой глядя на меня, и спокойно сказал:
— Представляете, если бы я на самом деле был тем человеком, который убил Мейвис, а затем пытался разделаться с вами, то сейчас вы бы оказались в ужасной ситуации. Я мог бы застрелить вас, а затем расчленить тело в ванной и загрузить в печь для мусора.
— Это что, еще один пассаж из очередной прочитанной пьесы? — спросил я.
— Да, — ответил он и слова улыбнулся. — Я забраковал ее. Нежизненно. Частный детектив никогда бы не влез в такую ситуацию.
— Меня видел привратник внизу, — напомнил я.
— А какое ему до вас дело? Чего ради он вдруг станет запоминать, к кому и когда вы входили?
— Мистер Тессельман осведомлен, что я направился к вам.
— А откуда ему знать, дошли вы сюда или нет?
— Своими шутками, — предупредил я, — вы ставите свою жизнь под угрозу.
— Отчего же? Пистолет-то у меня.
— Если я буду действовать быстро, то вы можете и не попасть с первого выстрела. Он нахмурился.
— Дурацкая шутка, вы правы, — согласился он, подошел и протянул мне опасную игрушку.
Я обнюхал ствол, затем разобрал пистолет. Он был не заряжен, из него давно не стреляли и не чистили.
