Жестокие меры сверху, жестокие меры снизу. Непоследовательные реформы не давали выхода из кризиса, индивидуальный террор также вел в тупик.
Тем временем в государстве Российском все более влиятельной становилась третья сила. Общая радикализация российской жизни дала толчок развитию либерального движения.
Уже в конце XIX в. заявили о себе в качестве оппозиции органы местного самоуправления – земства. Россия этой эпохи знает примеры замечательного служения народу и государству. И не подвигами на государственной службе, не вольным хождением «в народ», не звонкими полуреформами и громкими эсеровскими взрывами остались в памяти России сын графа А. А. Волкенштейн, ставший простым земским врачом, или потомок княжеского рода Д. И. Шаховской, работавший учителем в земской школе. Мыслящим и совестливым россиянам открылся иной путь служения Отечеству – скромным созидательным трудом в российской глубинке.
Либералы, земцы, среди которых были и крупные помещики, дворяне создают в 1899 г. нелегальный кружок «Беседа», ставящий целью «пробуждение в России общественного мнения». Было среди них девять князей, восемь графов, два барона. Они не друзья самодержцу, они в оппозиции к существующей государственной власти, но они открыты и к сотрудничеству с ней!
Государь протянутую руку оттолкнул. Неудивительно, что к началу века (1902–1903 гг.) возникшие на базе нелегальных либерально-демократических кружков «Союз освобождения» и «Союз земцев- конституционалистов» выступают не только за введение в России конституции, но и за свержение самодержавного режима.
Итак, демократическая интеллигенция и молодой класс предпринимателей-капиталистов, как противники тормозящего развитие России самодержавия, – противники и Николая Александровича Романова.
Кто же в те годы ходил в «друзьях» государя? Обратимся к книгам современников, очевидцев, непосредственных участников событий, – к «Истории моей жизни» Г. А. Гапона, «Отрывкам из воспоминаний» директора департамента полиции А. А. Лопухина, «Дневнику» жены министра внутренних дел князя П. Д. Святополка-Мирского – Е. А. Святополк-Мирской, уже не раз упоминавшемуся трехтомнику С. Ю. Витте «Воспоминания» и книге В. Л. Бурцева «В погоне за провокаторами».
Добрый, мягкий по характеру Николай II далеко не всегда сам являлся инициатором контрреформ, реакционных правительственных решений, репрессивных мер. Однако друзей он часто искал среди «радикалов», поддержку видел в репрессивном аппарате, опирался нередко на людей неярких, безынициативных (отсюда, например, неприятие П. А. Столыпина), а если и талантливых по-своему (как С. В. Зубатов), то талант отдавших неблагим целям.
Начальник Московского охранного отделения С. В. Зубатов был человеком не только талантливым, но и искренно преданным государю и самодержавному строю. Он-то и придумал план спасения самодержавия, получивший известность как «политика полицейского социализма».
Если бы удалось осуществить хотя бы половину обещанных Зубатовым реформ, возможно, развитие России пошло бы иным путем, однако «зубатовское общество» было уязвимо своей связью с тайной полицией. Словом, идея хорошая, но… В 1902 г. переведенный с повышением в Петербург С. В. Зубатов при поддержке министра В. К. Плеве начинает реализацию еще одного плана спасения самодержавия – через рабочую организацию, вдохновляемую священником петербургской пересыльной тюрьмы Георгием Гапоном.
Главная идея Г. Гапона – «примирение» самодержавия с рабочим классом на основе создания фабрично-заводских организаций, «где бы Русью, настоящим русским духом пахло, оттуда бы вылетели здоровые и самоотверженные птенцы на разумную защиту своего царя, своей Родины и на действительную помощь своих братьев-рабочих». 25 февраля 1904 г. правительством был утвержден устав нового рабочего общества «Собрание (клуб) русских фабрично-заводских рабочих». К началу 1905 г. общество уже насчитывало свыше 10 тыс. человек.
Тем временем активизировались друзья царя и среди аристократов: заручившись поддержкой матери царя – Марии Федоровны, после убийства эсерами ненавистного всем Плеве, они убедили государя назначить на пост министра П. Д. Святополк-Мирского, который объявил себя «сторонником единства власти и общества».
В 1905 г. в Москве был выпущен прелюбопытнейший сборник с красноречивым названием: «Повеяло весной»: Речи г. министра внутренних дел князя П. Д. Святополк-Мирского и толки о них прессы». Можно себе представить, какой музыкой звучали для аристократов-фрондеров, интеллигентов-либералов и земцев слова из первой же опубликованной речи нового министра! «Административный опыт, – заявил он, – привел меня к глубокому убеждению, что плодотворность правительственного труда основана на искренне благожелательном и истинно доверчивом отношении к общественным и сословным учреждениям и к населению вообще».
Так в России началась очередная оттепель. «Повеяло весной»! Возвращались ссыльные, стала мягче цензура, перестали преследовать вольнодумцев-земцев.
Нет, впрочем, оснований думать, что инициатором «эры либерализации» был один государь. Весна началась, скорее, вопреки его желаниям. Действительно, человек он был добрый и безусловно желал Отечеству добра, но, как замечает в «Дневнике» жена нового министра Е. А, Святополк-Мирская, «хуже нет, когда слабый человек хочет быть твердым».
При этом царь был искренне убежден, что в России «перемен хотят только интеллигенты, а народ этого не хочет».
Это была полуправда. Хотел перемен и народ. Умеренные же и радикалы из «Союза освобождения» конституцию уже не просили, а требовали. Интересно, что программа Союза предполагала проведение ряда экономических реформ «в интересах трудящихся масс».
В России активизировалось конституционное движение. Участвовали в нем и друзья, и враги Николая П. Объединяла всех их вера в возможность эволюционного, реформистского движения. Такие настроения были характерны не только для либералов, но и для значительной массы пролетариата, пока что словно бы со стороны наблюдавшего за волнами конституционного движения.
В одном из своих публичных выступлений писатель-демократ В. Г. Короленко произнес пророческие слова: «Перед русской общественностью вырисовываются контуры будущего, а каково оно будет – это зависит от степени сознательности общества», Однако «степень сознательности» – и общества, и государственной власти – оказалась неадекватной эволюционному, реформистскому пути развития. На смену конституционному движению шла борьба с самодержавием в неконституционных формах.
Князь Святополк-Мирский уходит в отставку, предупредив царя, что Россия – накануне революции: «Если не сделать либеральные реформы и не удовлетворить вполне естественные желания всех, то перемены будут уже в виде революции».
Ему вторит С. Ю. Витте: «Я высказывал свое решительное мнение, – отмечал он позднее в «Воспоминаниях», – что вести прежнюю политику реакции совершенно невозможно, что это приведет нас к гибели».
Некоторым приближенным, вопреки влиянию не способного поступиться принципами самодержавия К. П. Победоносцева, удалось убедить государя в неизбежности реформ. «… Все… были взволнованы мыслью о новом направлении государственного строительства и государственной жизни», – записывает С. Ю. Витте.
Однако «слабый» император и тут проявил если не силу, то упрямство. Указ о политических реформах, представленный в итоге Сенату, был усечен им до полной потери смысла. Сохраняя самодержавие в чистом виде, он обещал «неустанно заботиться о потребностях страны».
«Но что же можно с таким человеком сделать? – воскликнем вместе с бывшей «госпожой министершей» Е. А. Святополк-Мирской. – Всех своих министров в дураках оставил, потихоньку от них меняет то, что сообща решили». Поистине, абсолютная власть в любой ее форме России противопоказана. Абсолютизм, самодержавие как форма власти был обречен. Монархию могли бы спасти конституция, реформы. Без них для революции было достаточно искры…
Самоуверенность не покидала Николая II вплоть до января 1905 г. За пять дней до начала революции он продолжал считать: не все реформы России нужны!
Не по своей воле, а под давлением революции он был вынужден подписать манифест от 17 октября 1905 г., что означало, как писал меньшевик А. Пармус в 1906 г. в книге «Россия и революция»,
