внимательно слушать: где зазвучит бубенчик свадебной тройки, в ту сторону замуж пойдет. А если раздастся скрип двери, треск деревьев на морозе или другой «неживой звук»– не дожить до следующей святочной недели.
Раньше в деревнях на Святки собирались подростки, молодые парни и поздно вечером начинали шалить. Могли висящим на морозе половиком заткнуть трубу, подпереть закрытую дверь снаружи поленом. А если хозяин оставлял на улице дровни, не убрав их в сарай, утром он находил их вставшими «на дыбы». Не оставались в долгу и девушки. По поверью, нужно было стянуть сохнувшие на жерди порты, чтобы парни не брали замуж девушек из чужой деревни.
В другое время за проделки виновников строго наказали бы. А в Святки – этот один из главных праздников года – многое прощалось. Может быть, именно в эти дни человек избавлялся на целый год от дурных мыслей и поступков.
И это лишь один пример. А сколько интереснейших обычаев народных связано с другими православными праздниками, такими, как Пасха, Масленица, Вербное воскресенье, праздники Преображения, Успения, Воздвижения, Покрова, Вознесения, Сретенья… А сколько праздников, связанных и с православием, и с отголосками язычества, почти забылось в народе…
Многие из этих праздников вошли в обиход русского народа в период формирования государства Российского и сохранились, бережно помнились века, а многие родились на заре христианства в России, а то и перешли от праславян…
КНИЖНАЯ КУЛЬТУРА РУСИ
Время XV–XVI вв. – время подлинного расцвета, возрождения на Руси не только науки и техники, но и книжной, художественной культуры. Изучая историю Отечества, мы редко задумываемся над тем, а что, собственно, [происходило в это время за его пределами.
Время XV–VI вв. – время Высокого Возрождения в культуре Европы. И выдающиеся просветители, книжники, архитекторы, иконописцы Руси этого времени, увы, менее известны россиянам, чем их современники Леонардо да Винчи, Коперник, Микеланджело, Лютер, Франсуа Рабле.
Дионисий и Рублев, Вассиан Патрикеев и Федор Курицын, Максим Грек и Ефросин, Нил Сорский и Иосиф Волоцкий…
Если рассматривать эти фигуры, говоря языком XXI в., «в реальном масштабе времени», становится очевидным – они во многом стояли вровень со своими более знаменитыми современниками– титанами европейского Возрождения. Однако миллионам известны Дионисий и Рублев, остальные – лишь десяткам исследователей. При всей условности исторических параллелей, при всей объективной несравнимости уровней таланта разве не обидно, что каждому второму российскому читателю знакомо имя, скажем, испанского писателя Сервантеса и не знакомо – русского писателя-вольнодумца Ефросина, автора знаменитой в свое время повести о жестоком «мутьянском воеводе» – «Повести о Дракуле»; не знакомы сказки о свободолюбивом звере Китоврасе, предания о счастливом народе, не знавшем ни войн, ни вельмож, ни царей…
Читатель, склонный к сравнительному подходу в изучении истории вообще и истории культуры в частности, значительно раздвигает границы постижения общечеловеческого и национального прекрасного. Вы только представьте себе 1580 г. Из алжирского плена выкуплен изможденный однорукий каторжник. Ему суждено стать великим испанским писателем Мигелем де Сервантесом Сааведра.
Примерно в то же время русский царь Иван IV, прозванный Грозным, читает послание из Литвы от бывшего своего соратника князя Андрея Михайловича Курбского, бежавшего после расхождения с царем во взглядах на управление Россией в соседнюю Литву.
Пройдет еще немного времени, и Сервантес напишет роман «Хитроумный идальго дон Кихот Ламанчский», сделавший его всемирно известным писателем. Андрей Курбский не доживёт до этого дня (он был значительно старше своего испанской современника). Однако изданный им в начале 1570-х гг. (как раз в то время примерно, когда Сервантес служил солдатом и лишился руки в битве при Лепанто) политический памфлет «История о великом князе Московском» тоже сделал его знаменитым, хотя и в более узком кругу.
Прошли века, «Дон Кихот» многократно переиздавался в России, а памфлет князя Андрея лишь ищет путь к широким кругам российских читателей. А жаль. Ведь кроме чисто литературных достоинств «История…» хороша тем, что является интереснейшим источником сведений, свидетельств современника– о восстании 1547 г. в Москве, о взятии Казани, деятельности правительства А. Ф. Адашева, Ливонской войне и т. д.
И это – лишь одна историческая параллель, литературная ассоциация. А сколько их может предложить история нашего Отечества?!
Однако правомерно ли вообще сопоставление расцвета русской культуры, возрождения национального самосознания в России XV–XVI вв. и европейского Возрождения? Возможны ли были на Руси такие явления, какие происходили в Западной Европе в те годы: сближение письменности с фольклором, развитие светских элементов в культуре, появление нового мировоззрения, противостоящего традиционной средневековой идеологии?
Вера в коренное различие исторического пути России и Запада была присуща едва ли не всем представителям исторической мысли XIX в. И что интересно – при всех различиях концепций западников и славянофилов те и другие считали: никаких черт Возрождения или Реформации в древнерусской культуре не было. В современной научной литературе такого единства мнений во взгляде на Россию XV–XVI вв. уже нет. Если же говорить о единстве подхода, то он проявляется в признании следующего постулата – Россия этого периода не менее отмечена новациями философскими, мировоззренческими, высочайшими достижениями в литературе, архитектуре, искусстве, нежели, скажем, Западная Европа. Увы, знаем мы подчас об этих достижениях меньше, чем об иноземных. А общечеловеческое гуманистическое наследие по праву включает в себя писания и католика Томаса Мора, и православного русского дьяка Федора Курицына (оба – вольнодумцы, а как сравнить– кто «вольней»?), блистательного сатирика Франсуа Рабле и ироничного романтика Ефросина, книгописца российского.
Исторические сравнения правомерны. И если попытаться рассмотреть судьбы и творения двух, скажем так, титанов русского Возрождения – Курицына и Ефросина, – перед читателем откроются истоки духовности русской культуры последующих веков.
Такую попытку предпринял известный знаток этого периода Я. С. Лурье, выпустивший книгу «Русские современники Возрождения: Книгописец Ефросин. Дьяк Федор Курицын».
Задачу ученый поставил перед собой непростую, ибо материалов об этих деятелях русской культуры сохранилось крайне мало. Первые записи Ефросина на его сборниках появляются в начале 70-х гг. XV века. Курицын в середине 80-х гг. уже ездил послом в Венгрию и Молдавию.
Книга состоит из двух частей, посвященных каждому из героев. «Кирилло-Белозерский книгописец» – о Ефросине и «Великокняжеский дьяк» – о Ф. Курицыне.
В обоих случаях автор рассматривает – в контексте истории того времени-и биографии, и литературное наследие Ефросина и Курицына.
В частности, значительное место уделено рассмотрению сборников «Нестора XV века» (как называли исследователи книгописца из Кирилло-Белозерского монастыря Ефросина), автор показывает широту его интересов (история, в том числе западноевропейская, география, лингвистика, точнее, говоря современным языком, теория литературного перевода и т. д.). Приводимые Я. С. Лурье сведения рисуют нам Ефросина как большого знатока и любителя современной ему светской литературы, пропаганде которой он уделяет большое внимание в своих сборниках, выступает он в них и как просветитель, пропагандист идей лучшего общественного устройства, предполагающего, в частности, свободные отношения между князьями и вольными городами, равенство русских земель.
Человеком широких знаний и весьма передовых для своего времени идей был и «великокняжеский дьяк» Ф. Курицын, чье знаменитое сочинение «Повесть о Дракуле» переписывал в конце XV в. кирилло- белозерский просветитель Ефросин. Побывав во главе русского посольства в Венгрии и Валахии, государев дьяк Федор Васильевич Курицын в первой половине 80-х гг. XV в. собрал бытовавшие в тех землях анекдоты о местном «воеводе именем Дракула». В их основе – факты и вымыслы, связанны с реально жившим в 50- 70-е гг. XV в. Владом Цепешом. Что нам сегодня до него и связанных с ним легенд?
Исследователи недаром увидели в повести осуждение жестокого тирана, недаром и Ефросин, свободный
