народной картинки.
Особую роль играл лубок в эпоху реформ молодого Петра I. Государь был стремителен и нетерпелив, газет для распространения своих реформаторских взглядов еще не имел и с помощью лубочных картинок пытался по всей медленно поворачивающейся лицом к реформам России распространить в короткий срок свои вкусы, чаяния, назидания. Граверы Оружейной палаты, московские, а затем и петербургские типографы не успевали справляться с «государственными заказами».
Одновременно мода на лубок в XVII в. объяснялась и ростом интереса к знаниям у широких народных масс, тягой народа к печатному слову, стремлением украсить скромные жилища яркой и понятной картинкой.
В XVII в. лубок все чаще заменяет и дорогостоящую книгу, и только-только начавшую выходить первую русскую газету. Впрочем, это уже позднее, в начале XVIII в. А в веке XVII лубок – фаворит…
Было бы заблуждением полагать, что лубок используется только официальной властью и лишь в интересах царских установок. Обращаются к популярному народному жанру и представители антипетровской оппозиции (особенно резко осуждали первые же реформы Петра раскольники). На одном из выпущенных ими лубочных листов был изображен сидящим кот с аккуратно, «по-петровски» подстриженными усиками. Сверху в рамке шла надпись, пародирующая государев титул: «Кот казанский, ум астраханский, разум сибирский…»
Казалось бы, никакого политического подтекста не имела и другая популярная лубочная картинка «Яга- баба едет с крокодилом драться». А чтобы никаких сомнений не было, кого считает автор крокодилом, под стариком с крокодильим хвостом был нарисован маленький парусный кораблик – любимое детище царя. Невинная картинка под резцом автора-оппозиционера превращалась в язвительную критику петровских реформ.
Эту – сатирическую – сторону русского лубка одним из первых заметил выдающийся русский исследователь изобразительного искусства Дмитрий Александрович Ровинский (1824–1895). Крупный правовед, сенатор, оставивший светлую о себе память в истории российской прокуратуры, он всю жизнь увлекался изучением русской графики и древнерусской живописи. На собственные средства издал он 19 научных работ, среди которых фундаментальные труды – «История русских школ иконописания», «Материалы для русской иконографии». Он был и автором другого издания – «Подробный словарь русских гравированных портретов», не имеющего аналогов до сих пор. А. Ровинский является наиболее крупным исследователем русского лубка и его перу принадлежит девятитомное сочинение «Русские народные картинки», в котором пять томов текста и четыре атласа.
В рецензии на издание Ровинского его современник писал следующее: «В наивных изображениях народного резца русский человек представлен в его отношениях в семье, к окружающему миру, к учению, в его религиозных верованиях и поэтических представлениях, в его скорбях и радостях, в подвигах и падениях, в болезни и развлечениях…»
Лубочные картинки заменяли икону, радовали глаз простых россиян иронией и сарказмом авторов, вызывая улыбку и понимание. Но лубок и учил, и был полезен в повседневной жизни…
В конце XVII в. появилась в продаже большая лубочная картинка – девятерик (из девяти склеенных листов) с изображением символических фигур времен года и месяцев.
И что интересно, – пишет исследователь этого вида искусства Юрий Овсянников, – лубок точно повторял роспись потолка одного из залов в Коломенском дворце царя Алексея Михайловича. Построенный в 1671 г., украшенный затейливой резьбой по дереву и яркой росписью, он вызывал восторг современников. Симеон Полоцкий называл дворец «восьмым чудом света». Эта нарядная картинка, по сути дела, – первый примитивный типографский календарь, – пришлась по вкусу покупателям и разошлась сравнительно большими тиражами.
Почти одновременно появилась в продаже народная ксилография «Муж лапти плетет, а жена нити прядет», также ставшая вскоре популярной.
Лубок – это, безусловно, доступное, примитивное искусство простых людей. И в то же время… О лубочной «Библии» Василия Кореня знаменитый критик В. В. Стасов сказал, что это «одно из самых замечательных произведений русской гравюры на дереве».
Еще более заметна роль лубка в постижении менталитета русского человека XVII в. Сарказм, ирония, улыбка, насмешка над сильными мира сего – все есть в лубке, по-своему отразившем непростое мировоззрение представителя русского плебса эпохи.
А для историков лубок – прекрасный источник изучения эпохи, ее духовной жизни, обычаев, нравов, моды, манер, юмора…
XVIII век
ПЕРВОЕ СТОЛЕТИЕ РОССИЙСКОЙ ИМПЕРИИ
Приглашаю Вас, любезный наш читатель, любитель истории Отечества, отправиться в увлекательное путешествие в век XVIII – в одно из самых интересных и привлекательных столетий нашей истории.
Вас ждут встречи с государями российскими – от Петра I до Павла I, весьма разными внешне, разными по мировоззрению и вкусам, по проводимым в России реформам. И с еще более непохожими «государевыми людьми» – теми, кто служил в XVIII в. «царю и Отечеству» верой и правдой, и теми, кто был корыстолюбив, злокознен, льстив, но оказался, в силу своего происхождения или выслуженной ступеньке в иерархической лестнице государевой службы, настолько «наверху», что вошел в историю.
Вам предлагается полное погружение в историю архитектуры и живописи, или в картинки придворных нравов и этикета или быта простолюдинов, причем погружение настолько полное, что, читая те или иные историографические очерки, Вы начинаете ощущать ту самую ауру эпохи, аромат столетия, без которого читать исторические книги бессмысленно.
Эту эпоху справедливо называют эпохой войн и катаклизмов, бунтов и классовых противостояний.
Да, были войны. Но не только памятью народной о гибели наших соотечественников в кровавых сражениях эти войны вошли в историю. Ведь XVIII век – это еще и время блестящих побед в Северной, Семилетней, нескольких русско-турецких войнах.
Кровь проливалась в этом столетии, увы, не только за Отечество, но и в братоубийственных войнах. Подавление кровавого и беспощадного пугачевского бунта тоже было кровавым и беспощадным. Это не называлось гражданской войной. Однако по сути-то – единоверцы, единокровные шли друг на друга. Было против чего выступать Пугачеву… Но было и что защищать Суворову, подавившему бунт.
И то, и другое – часть нашей истории. Понять бы все катаклизмы, все странные и причудливые переломы, повороты этого интереснейшего века…
С великой ломки век начался, с петровских реформ. Как бы к нему Вы, мой читатель, ни относились – с восторгом или осуждением, – что порушил привычный уклад жизни, сложившуюся православную культуру, – государь он был великий, если судить по свершениям и не думать о том, коими средствами великие цели достигнуты были.
Конечно же, царь Петр был реформатором. Хотя скорее от сердца, чем от ума: если внимательно проанализировать его реформы, все его импульсивные нововведения, иногда оказывавшиеся к месту, порой – нет, то ясно одно – не было у великого реформатора плана реформ. Ну, да кого сегодня этим удивишь. Главное, в бой ввязаться, а там посмотрим… Не по этому ли сценарию у нас ставили свои политические спектакли и другие реформаторы? Но у Петра было стремление к реформам, было желание не то чтобы все поломать, но улучшить, усовершенствовать. У него была такая возможность в силу положения, дававшего абсолютную власть. Вот почему его реформы, пусть ценой огромных потерь, были все же в основном доведены до конца… А это определило направления развития России на следующие два столетия.
Именно благодаря Петру I стал XVIII в. в нашей истории переломным. Хотя сохранились прежний государственный строй, политическая система, форма правления, крепостное право, экономический уклад. Но изменилось очень многое. Не просто бороды боярам подстригли да костюмы поменяли.
Историческая драматургия сильно отличается от костюмированного бала. И в истории бывает так, что растянутый на столетие взрыв национального существования не виден, не замечаем яркими сполохами на небосводе, но оглянешься назад, на пролетевшее так быстро XVIII столетие, и понимаешь – иным стал уклад жизни, тип культуры, язык и мышление, склад ума и взаимоотношения между классами.
И не все новое, что появилось в XVIII в., привнес в него Петр I.
