Он не мог не обернуться, чтобы еще раз посмотреть на тело в гробу. Нет, это не мумия: просто женщина была восхитительно, неестественно худа. Ничуть не тронутое тлением, ее тело было прекрасно той холодной, высокомерной красотой, которой умели обладать и распоряжаться доисторические богини Древней Эллады. Конечно, она была даже красивее богинь – нечеловечески длинные ноги выглядели такими точеными и хрупкими, что казалось, не могли выдержать веса даже столь стройного тела. Узкие мальчишеские бедра переходили в кукольную талию, под золотистой кожей напряженно рисовались твердые мускулки пресса. Изумительно плоская грудь и широкие, как у андроида, плечи гармонировали с удлиненной шеей, способной, казалось, предоставить довольно места для десяти ярусов крупного жемчуга. Голова женщины была острижена по последней моде – крошечные локонки латунного цвета охватывали изящную головку светящимся пушистым венчиком. Узкое лицо с выбритыми бровями и отточенными крыльями носа, сгруженного тяжелыми кольцами пирсинга, было инопланетно.
В голову Порфирия Литота ласковой теплой змеей вползла преступная мысль: кажется, в древних сказках таких вот спящих красавиц пробуждали особым, варварским методом…
Вдруг – квестор едва не спустил курок от неожиданности – свет внутри саркофага погас, что-то мелодично пискнуло и – женщина шевельнулась! Следователь отшатнулся от гроба: хрустальная крышка бесшумно поползла вверх, и из раздвигающейся щели вместе с клубами легкого тумана растекся удивительный, неземной аромат. Крышка отъехала полностью, и… Будто плазменной вспышкой рыжего света ударило квестора в лицо! Это женщина, лежащая в гробу, раскрыла огромные янтарные глаза и в упор посмотрела на Порфирия Литота.
– Никаких интервью! У меня нет ни минуты! – пропел серебряный голосок, и женщина, подогнув тощие золотистые от загара колени, выбралась из хрустального солярия, как длиннотелая бабочка из кокона.
Ударила тощей лапкой по диспенсеру, привычно-ловко поймала в ладошку подскочившую в воздух розовую таблеточку, перебросила на язык:
– И вообще, я же сделала заявление для прессы! Вчера! Как вы мне надоели с вашими вопросами!
Сверкая золотистыми бедрами и слегка сутулясь, убежала на тончайших коленчатых ножках вбок, взмахнула ручкой – в стене раздвинулась ниша с цилиндрической душевой кабиной, уже заполненной теплым молочным туманом. Раскрыв дверцу кабины, утонула в тумане, голос зазвучал чуть глуше:
– Ровно через пять минут я должна принять порошки! А еще волосы перекрашивать! Упс, я забыла шапочку для душа! Вон там, возьмите на кактусе!
Порфирий Литот вздрогнул, вырвался из оцепенения и, подскочив к кактусу, сорвал что-то голубоватое и тончайшее на ощупь. Вложил в высунувшиеся из кабины мокрые пальчики с загнутыми серебристыми коготками.
– Я не представитель прессы… Я – квестор Порфирий…
– Ах, ну вот пожалуйста! Вот радость! – досадливо зазвенело из кабинки. – Мало мне прессы, теперь еще квесторы! Шит… Надеюсь, мне не нужно будет отвечать на вопросы? Ауч! Гель закончился! Ну хоть плачь, что за день сегодня… Да что же вы стоите! Подайте гель номер девять, ведь я опаздываю!
Квестор заметался от кактуса к джакузи, разбрасывая баночки на многочисленных трюмо, столиках и стеклянных этажерках.
– На полу! Возле солярия!
Просыпались ватные тампончики, разлетелись какие-то бусинки с парфюмерией внутри. К счастью, прямо в глаза прыгнула надпись: «Афродипена. Гель номер девять для воздушного душа и кислотных ванн. Для иссохшей и жухнущей кожи». Схватив баллончик, квестор ринулся обратно к кабинке. Ему и впрямь уже казалось, что, если опоздать хоть на полминуты, утонченный организм красавицы не выдержит перегрузки, завянет и рассыплется в балгоухающую пыль, подобно мертвым букетам в холле.
Дрожащие от нетерпения пальчики вырвали пузырек с гелем, точеная ручка снова скрылась за дверцей. Но женщина не могла молчать ни минуты:
– Раз уж вы здесь, сделайте милость, приготовьте мне гиперионную маску для шеи и плеч. Это поможет наверстать время! Надеюсь, вы умеете делать ионные маски? Ингредиенты – на четвертом туалетном столике, если считать от колонны!
Не успел квестор добежать до столика с ингредиентами, как из душевой уже донеслось следующее приказание:
– И самое главное: вызовите массажиста на девять часов! Шит, какой кошмар! Ну почему, почему я никогда и ничего не успеваю?! – Из душевого цилиндра донеслись два-три хлюпающих звука, и квестор понял, что это рыдания. Впрочем, она совершенно оправилась через десять секунд:
– Надеюсь, вы приготовите мне пеньюар и щипцы? Да не забудьте заранее охладить витаминный коктейль – не более ста миллилитров, вы слышите?!
– Простите великодушно, всего один вопрос, – улучив момент между пеньюаром и щипцами, квестор нажал кнопку диктофона на запястье. – Вы не замечали ничего подозрительного в последние несколько часов?
– Bay, ну конечно, замечала! – раздраженно зазвенело из кабины. – У меня пропал тональный крем для подошв! Я искала его минут десять, и ведь там был полный тюбик! Кстати, раз уж об этом заговорили, поищите-ка его под холодильником, я туда еще не заглядывала!
– Но… может быть, вы слышали какие-нибудь звуки, голоса, непривычный шум? – Под холодильником лежали фотографии, электронный ключ и авторучка, но тюбика не было. – Или, скажем, вам запомнились необычные посетители?
– Какие еще посетители! Я же сделала заявление в «Козмо», что никого не принимаю до августовских календ! У меня съемки для рекламы туалетных палочек «Мажестикс», а потом еще видеопробы в новом фильме Гута Перкинса! А вы знаете, как сложно конкурировать с компьютерными моделями! Они-то всегда в хорошей форме, а тут вертись как белуга в колесе!
– Белка. Белка в колесе, – машинально поправил следователь.
– Да-да, в колесе! Хорошо еще, что некоторые продюсеры держат моду на живых моделей. А иначе мне конец: Лара Крофт не тратит время на солярий и макияж, программисты могут менять оттенки ее кожи по желанию режиссера – за секунду! Мелони Дигг не убивает по три часа в день на пробежки и аэробику! А мне приходится постоянно гнаться за этими цифровыми козами – и ни минуты свободной, ни минуты!
«Так вот почему в доме все так запущенно, – подумал Порфирий Литот, вновь оглядывая вороха дорогостоящей одежды на диванах, креслах и даже на ковре. – Она постоянно работает над своим телом, и времени на остальной мир просто не остается. Не удивительно, что она даже не подозревает о том, что происходит в оцепленном доме…»
– Я забыла, что такое спокойно посидеть и выпить чашечку кофе! Я не говорю о том, чтобы просто прибраться в доме! Не успеваю даже отдать нужную команду механическому уборщику – а потом, они мне мешают, они меня раздражают! Они такие медленные, они постоянно спрашивают, куда что повесить… А у меня строгий график приема таблеток, у меня одиннадцать косметических программ в неделю! После пробуждения – пятнадцать минут воздушная ванна, потом полчаса в джакузи, потом…
«Ага, вот это победа», – подумал следователь. Под стекловолокнистым жабо, лежавшим на полу возле велотренажера, он заметил желтоватый тюбик.
– Я нашел ваш тональный крем, – улыбнулся он, поднимая вещицу. – Давайте поступим так: услуга за услугу. Я вам тюбик, а вы мне – доступ к памяти вашей входной двери. Идет?
– Bay, да конечно же, идет, давайте скорее мой крем! Или нет – положите на левое трюмо. А мне подайте-ка краску для волос, амбрелевую, номер 204.
Но квестор больше не играл в рыцаря и джентльмена.
– Вы обещали открыть доступ к памяти входной двери, – твердо сказал он.
Затуманенная дверца распахнулась, и мокрая красавица, осторожно переступая длинными ногами через порог кабинки, выбралась наружу.
– Я просто теряюсь, – заявила она. – Подскажите хоть вы мне, какие глаза больше подходят к этой прическе?
И она вытаращила на следователя огромные разноцветные очи: один глаз был по-прежнему янтарным, а другой – уже фиолетовым. Еще несколько линз – желтая, зеленая и голубая – лежали на узкой ладошке, как пятна краски на палитре художника.
– Сначала вы дадите мне доступ к дверной памяти, – Литот пружинисто поклонился.
