– Передам. Спасибо тебе.
Климов перевел Татьяне всю сумму разом. На пять процентов скидки с такой суммы можно приличную мебель купить, рассудил он, и еще останется.
Лина и Галюся тем временем сделали Федору Ивановичу Смирнову предложение, от которого он не смог отказаться. Даже не стал торопиться подыскивать себе работу: вот на новом месте обоснуемся, тогда и…
На семейном совете было решено взять на новое место антикварную мебель Лидии Григорьевны Асташовой, отреставрировать, перетянуть и расставить, на сколько хватит. У нее и пианино есть. Вдруг кто-то из детей проявит способности к музыке?
В этих веселых хлопотах неделя промелькнула незаметно, а на новой неделе в Москве высадился десант из фирмы «Торкетилл», и Климов сказал Лине:
– Ну давай, Воробушек, выручай. Я даже не заказывал переводчика в агентстве. Все равно они только тебя хотят. И я тоже. – Он многозначительно подмигнул.
Глава 20
Норвежцы прибыли втроем: президент фирмы – уже хорошо знакомый Лине Арне Нюквист, – финансовый директор и юрисконсульт. В переговорах на этот раз приняли участие климовский зам и юрисконсульт, так что с его стороны тоже были трое. Из Троицка приехали разработчики. Только поздоровались, представились, расселись, как у Лины в кармане зазвонил мобильник. Из-за детей она его никогда не отключала. Лина взглянула на дисплей: Нелли.
– Извините, – торопливо бросила она присутствующим, – я сейчас. – И в трубку: – Неля, я не могу говорить, я на работе. Потом перезвоню.
Но не успела она дать отбой, как услышала неузнаваемый, словно пунктиром прерывающийся сип:
– Помоги… Приезжай… Я умираю…
Сначала Лина, хорошо зная мать, не поверила. Но тут в трубке послышалась какая-то возня, а потом раздался другой голос – молодой, отчетливый, перепуганный насмерть:
– Пожалуйста… Я вас очень прошу, приезжайте! Нелли Леонидовне плохо. Не оставляйте меня одну, я не знаю, что делать!
– Кто вы? – спросила Лина.
– Домработница, Ксюшей меня зовут, Ксенией Федосюк. Пожалуйста, ей правда плохо!
– Хорошо, я сейчас приеду. – Лина взглянула в глаза Климову. – Прости, я срываю тебе переговоры, но это моя мать. Она больна. Домработница говорит, умирает, и ей я верю.
Климов принял решение мгновенно.
– Я поеду с тобой.
– А как же… – Лина окинула взглядом присутствующих.
– Ничего, бывает в жизни форс-мажор. Переведи им. – Он уже поднялся из-за стола и подошел к Лине. И демонстративно, на глазах у всех, обнял за плечи. Флюиды сказали, что можно. А поскольку Лина продолжала молчать, он заговорил сам, собирая воедино все свои могучие познания в английском и чувствуя себя дикарем Пятницей при Робинзоне: – Wife. My wife. – При этом Климов для наглядности ткнул в Лину пальцем. Покопался в памяти. Как будет «теща», он тоже знал. Ему ужасно нравилось, что это звучит, как «мать в законе». Почти что «вор в законе». – Mother-in-law. – И ткнул пальцем себе в грудь. – Mother-in- law very bad.
Кажется, это он как-то не так сказал, неправильно. Но как сказать, что не теща плохая, а ей очень плохо? Впрочем, норвежцы и на «Mother-in-law very bad» радостно закивали. Поняли, мол.
Тут Лина опомнилась и взяла дело в свои руки. У Климова сердце наливалось гордостью, пока он слушал ее плавную, без запинок, английскую речь.
– My Mother is seriously ill, – заговорила она. – I must go and see what I can do, maybe take her to a hospital. Please, excuse me. I’ll be back as soon as I can[24]. Оставайся здесь, – повернулась она к Климову. – Я сама справлюсь.
– Нет, я поеду с тобой. Вот что, ребята, – обратился он к Веньке и юрисконсульту, – повозите их по Москве. Можете Бородинскую панораму показать, – предложил Климов, вспомнив свой недавний опыт. – Или лучше Кремль, Красную площадь. Возьмите деньги в кассе, я сейчас распоряжусь, и вперед. Но не спаивать, – предупредил он строго, а норвежцам опять сказал: – Mother-in-law. – И развел руками. В смысле: куда ж денешься? Святое!
Они сочувственно закивали, зацокали языками. А Климов позвал:
– Светлана Юрьевна!
Прибежала Новосветочка.
– Вот вам боевое крещение, – улыбнулся Климов. – У нас форс-мажор, теще плохо, а тут люди. Вы ж английским владеете? Поезжайте с ними, покажите Красную площадь, покормите в ресторане, сейчас я вам представительские выдам. Справитесь?
– А вы… когда вернетесь? – спросила Новосветочка.
– Вот уж этого не знаю. Но если справитесь, считайте, испытательный срок истек. Да, а вечером сводите их в цирк, что ли, если я не вернусь.
И он ушел, увлекая за собой Лину, на ходу договариваясь по сотовому с Делярой Аббасовной, чтобы выдала гражданам деньги на разграбление города.
– Куда ехать? – спросил он уже в машине.
– Высотку на Котельнической знаешь?
– Ясное дело.
– Вот туда.
Климову хотелось забросать ее вопросами. Она жила в высотке на Котельнической? И оттуда перебралась на Ордынку, в этот ужасный дом без лифта. Интересно почему. Не могла ужиться с матерью? Ну да, с такой матерью…
Но ничего этого он спрашивать не стал. Он гнал машину на предельной скорости. Утренний час пик уже спал, и они сравнительно быстро добрались до знаменитой сталинской высотки, где жили в свое время многие великие артисты и музыканты.
Поднявшись на девятнадцатый этаж, Лина позвонила в дверь. Открыла заплаканная девушка лет двадцати.
– Это вы Ксения Федосюк? Я Лина Полонская. А это… – Лина поняла, что долго объяснять, и сказала просто: – Мой муж Валерий Климов. Где Нелли?
Нелли лежала в гостиной, скорчившись на красном бархатном диване, и весь этот красный бархат и красный ковер на полу были испачканы рвотой. Ее рвало непрерывно.
– Принесите миску холодной воды и полотенце, – приказала Лина. И к Нелли: – Неля, что с тобой? Ты что-то съела?
– Она таблетки какие-то пила, – доложила Ксения Федосюк.
– Какие таблетки? Принесите их, – велела Лина. – А ты сбегай на кухню, принеси воды и полотенце. Любое, – попросила она Климова.
Он кинулся в кухню. Ксения Федосюк тоже побежала куда-то.
Она вернулась первая.
– Вот. Тут много всего, я не знаю, что она принимала.
Лина быстро перебрала коробочки и пакетики. В основном это были болеутоляющие, так называемые пэйн-киллеры. Некоторые – весьма мощные. Но среди прочих она нашла кустарного вида коробочку с таблетками для похудения. Початую.
– Неля? Ты это принимала?
Нелли могла лишь кивнуть, ее опять сотряс приступ рвоты. Вернулся из кухни Климов с полотенцем, водой в тазике и в бутылке. Он был сильным мужчиной, но тоже ощутил позыв к рвоте при виде корчившейся на диване Нелли. А Лина как ни в чем не бывало обтерла матери лицо, положила мокрое полотенце ей на лоб и дала попить из бутылки. Климову бросила:
– Вызывай «Скорую».
Он вызвал. Лина взяла трубку.
– Лекарственное отравление. Состояние тяжелое, беспрерывная рвота. – Потом она повернулась к
