– Да.
– Где же она?
– Да вон, в машине.
Герда лежала на полу кабинки, вся в бинтах. Глаза её были закрыты, бока поднимались часто и неравномерно, в такт прерывистому дыханию.
– Гердусик, Гердочка, ты слышишь меня?
Герда радостно завиляла хвостом. Однако глаза её оставались закрытыми.
– Ну, куда её? – спросил шофер, выбрасывая окурок.
– Пожалуйста, не бросайте окурки на землю. Может случиться пожар, сушь стоит какая! Я вам дам жестянку для этих целей. А ещё лучше, если вы будете курить в доме.
– В доме курить? – засмеялся шофер. – У нас из дома на площадку курить выгоняют. А у вас тут всё наоборот.
– В деревне не курят на воздухе. Ветром может унести искру, трава сейчас сухая, а загорится где- нибудь, пойдет носить огонь ветром по всему селу. В прошлом году так целая сторона выгорела, никак не могли огонь остановить.
– Ну ладно, я аккуратно буду. Не беспокойтесь. Собаку-то из машины убирать будем или куда отвезти?
– Куда?
– В лес куда-нибудь.
– Да вы что! С ума сошли! Она – живая! Гердусик, Гердочка! Она взяла собаку на руки и понесла в дом.
– Нота, тебе помочь? – спросила шепотом испуганная Соника, прижимая к себе Анюту.
– Да нет, не надо. Подержи занавеску, вот так. Герда легкая стала, видишь, как она похудела? Кожа да кости. Положи рядом с моей кроватью голубое одеяльце. Вот так.
Она положила Герду на подстилку, присела рядом с ней на корточки. Собака сделала попытку встать, она помогла ей, поддерживая за бока.
– Пить! Пить ей надо дать! – сказала Соника, подставляя миску с водой к самой морде собаки, под широкие брыли её. – Смотри, пьёт!
– Налей ей ещё, там уже одна муть осталась.
– Сейчас.
Герда пила жадно и шумно, забрасывая большим широким языком воду в пасть.
Когда она напилась и, закачавшись на слабых ногах, снова легла на подстилку, Наталья Васильевна вытерла полотенцем Гердину морду и стал гладить её на голове. На каждое прикосновение собака отвечала легким повиливанием хвоста. Потом она заснула, всё так же сопя, прерывисто и часто.
Соника сидела рядом и плакала.
– Сходи, побегай с Анютиком у речки, – сказала Наталья Васильевна сдавленно и глухо. – А потом покорми творогом, собаки в прошлом году его хорошо ели.
– Ну... это... – подал голос шофёр. – Если вы её оставляете, то вот ваша дочка передала лекарства. Надо колоть уколы и промывать раны шприцом. А я пойду порыбачу, поеду завтра с утреца.
– Простите, а вы откуда. Что-то я вас не припоминаю. Вы работаете в том же учреждении, что и моя дочь?
– Нет, я у Вована работаю. Это его «газель». Так я пошел?
– А покушать вам не надо разве?
– Да я привез из Москвы батон колбасы и два батона хлеба. Пива схожу куплю, где тут у вас лавка что ли?
– Лавка вон она, рядом, только откроют после девяти. Пока попейте простокваши, если хотите.
– Это можно.
Он стал пить прямо из банки, гулко и мощно глотая.
Наталья Васильевна разглядывала содержимое пакета с лекарствами, присланного дочерью. Бинты и тампоны отложила отдельно, всё остальное убрала на полку, под занавеску.
Шофер ушел на рыбалку, прихватив вынутый из машины спининг, банку с мормышкой и ведерко для улова.
– Пусть поспит пока, – сказала она Сонике, которая всё ещё находилась в доме. – А ты, малышка, может, со мной пойдешь, раз никто тебя не ведет гулять? – обратилась она к Анюте, лежавшей на полу, вытянув коротенькие и тонкие лапки и закинув большую морщинистую морду назад.
– Мы выходили с Анютой в сад, но она не хочет гулять, сразу бежит в дом, – оправдывалась Соника. – Только сделала свои дела и тут же побежала назад.
– Ну, пусть сидит дома, раз не хочет гулять. Она устала, наверное, в пути.
– А ты куда?
– А я пойду за молоком. Может, Герда попьёт парного.
Маша долго не открывала, когда же, наконец, вышла, сонно протирая глаза и грозно покрикивая на кур (Ать, вашу Бога душу мать!), которые опять залезли в грядки и разрыли посадки, и встала у калитки, закрыв пространство входа своим большим телом и не думая, судя по всему, пропускать Наталью Васильевну во двор, стало ясно, что всё это не спроста.
– Ты чаво? – сказала она наконец, перестав кричать на кур.
– Да за молочком, – смущенно ответила Наталья Васильевна.
– Я думала, что ты и не придешь сегодня. Поздно уже, – сказала она, посмотрев на солнце. – День.
– Прости, Маша, я сегодня с опозданием, машина из Москвы приехала...
– Сами прибыли или прислали кого? – оживилась Маша, вытирая руки фартуком.
– Собак шофер привез. Одна болеет. Маша, к тебе большая просьба. Если можно, передай через кого- нибудь ветеринару, ты же с ним в родстве, пусть придет к нам собаку посмотреть.
– Мы из райцентра вызываем врача, если что, – сказала Маша неторопливо. – Этот наш не шибко толковый.
– Это на первое время, поможет мне сделать перевязку, больше ничего от него не требуется. А завтра я попрошу матушку позвонить в ветлечебницу, сделать вызов хирурга на дом. Они часто у нашего дома останавливаются, когда едут после службы к себе.
– Валяй, – как-то странно сказала Маша. – А мы вот завтра повезем корову сдавать.
– Куда – сдавать? – удивилась Наталья Васильевна.
– Куды сдавать? Да на кудыкины горы. На бойню чай... Она отвернулась и высморкалась на траву.
– Что с коровой, Маша? Да что у вас случилось такое? – теребила хозяйку Наталья Васильевна.
– А то, – грубо ответила Маша, отстраняя её руку. – Вчера сбили нашу коровушку машиной. Аккурат на мосту. Вымя всё разбито. А так ходит. Да толку что!
Она отвернулась от Натальи Васильевны и утерла кулаком глаза.
– Кто сбил корову? Как это случилось?
– Шишок. Его машину видели. И ехал один, без свидетелей.
– Так надо в суд! Ты заявила в милицию?
– У них в суде свой работает. Да у нас никто показывать на него не пойдет! Бестолку всё это. Так что молочка больше не будет. Хотя банку пожалуй дам. Вчера доила, в холодильнике стояло, не скисло чай... Постой, сейчас вынесу.
Она прошла в дом и вскоре вынесла литровую банку, завернутую в черный полиэтиленовый пакет.
– Спасибо, мне собаке надо. Болеет.
– Собаку молоком моим поить? Вон чаво! Знала, не стала бы давать. Собак мы вовсе не кормим. Сами добычу в дом носят. Вон у Михая псина весной целого теленка притащила, щенков кормить. Вот это собака. А то молоком поить... Вон чаво придумала!
И Маша, не прощаясь и продолжая ворчать, закрыла калитку и ушла в дом.
Уже из окна, когда Наталья Васильевна, упаковав банку, хотела идти к себе, крикнула:
– В сельсовет зайди, там про Бориса говорят кой-чаво! Слухи ходят всякие...
– Спасибо, зайду.
10
