оставлю. А они хотят меня подставить… ну, будто бы я сам увел деньги в офшор, и натравить на меня Голощапова. Но у них ничего не выйдет. Пока поймут, откуда деньги, Санька будет уже у нас.
– ?Ты уверен?
– ?Уверен. Между прочим, – добавил Герман, и его басок, всегда волновавший Катю, зазвучал обиженно, – я прочитал про Растиньяка. Ну и ни капельки не похоже. Растиньяку было наплевать на родных, он думал только о себе. А я только ради мамы с папой и женился на Изольде. Голощапов мне прямо сказал: женишься – перевезу твоих стариков в Москву. И слово сдержал, надо отдать ему должное. Они… мама очень больна, а в Казахстане климат тяжелый. Ей операцию сделали… вот уже скоро двадцать пять лет. Мне врач тогда еще сказал: увози ее из здешнего климата. Вот я и маюсь с Изольдой. На самом деле никакой я ей не муж. Мы и не жили вместе… Она психопатка. Ладно, черт с ней, не хочу вспоминать. Я давно уже хотел развестись, но Голощапов отпускать меня не хочет.
– ?А теперь захочет? – спросила Катя.
– ?А после такого фортеля я и разговаривать не буду, уйду, да и все. – Герман помолчал. – Там только в одном месте похоже: когда он попадает впросак и все кругом ему как будто твердит: ты бедный, ты бедный, ты бедный! И одет нет так, и пошел не туда… Вот со мной точно так же было, когда я в Москву приехал…
Просигналил сотовый телефон. Герман включил его в режиме конференции и дал Кате наушник, чтобы ей тоже было слышно.
– ?Мы готовы, – объявил в наушнике голос Никиты Скалона. – Даня роет копытом землю.
– ?Закусывает удила черной икрой, – ворвался в разговор веселый молодой голос.
– ?А лимон наличными? – не поддержал шутку Герман.
– ?Уже здесь, у нас, – подтвердил Никита. – В кейсе с наручником, как ты просил. Вера Васильевна под свою ответственность выдала.
– ?Поблагодари ее еще раз от меня.
– ?Лучше ты сам, когда все кончится. Кстати, она тоже здесь. Сама деньги привезла. Волнуется за вас.
– ?Все будет хорошо, – успокоил друга Герман. – Подожди, я по второй линии Жеке позвоню. Синицыну. – Он переключился на другую линию и заговорил совсем другим голосом, властным, отчетливым голосом командира: – Жека? Готовность?
– ?Полная боевая, – подтвердили в трубке. – Леха тоже здесь.
– ?Внимание: сейчас ты поедешь в Кривоколенный переулок, номер дома запиши. Там охрана, покажешь удостоверение, все уже предупреждены. Заберешь кейс с лимоном. Привезешь ко мне в Подсосенский. Машину оставь где-нибудь подальше, иди пешком. Оденься конспиративно: за домом могут следить. Войдешь с черного хода, это с другой стороны дома. Код калитки у тебя есть, не плутай, иди целенаправленно. Дверь черного хода заперта, но ты откроешь. Дай знать, когда будешь на подходе. Леха пока пусть ждет. Диспозиция ясна?
– ?Так точно, – бодро откликнулась трубка.
– ?Мы имеем дело с чеченами, – предупредил Герман. – Глаза и уши держать открытыми. Вахаевский след обозначился. Пока, правда, не он сам, племянник. Все, работаем.
– ?Есть.
Герман переключился на Никиту Скалона:
– ?Сейчас Синицын подъедет за деньгами. Прошу еще немного подождать. Высылаю реквизиты. Как только он доставит мне лимон, дам тебе сигнал на перекачку. Прости, я испортил вам всем вечер…
– ?Да мы в жизни так классно не проводили вечер! – перебил его Никита. – Данька только обижается, что ничего взламывать не надо.
– ?Как-нибудь в другой раз, – проворчал Герман. – Напомни ему, что жизнь пацана на кону.
– ?Мы помним. Дай знать, когда все кончится, мы будем ждать.
– ?Отбой. До связи, – коротко бросил Герман и нажал кнопку. – Ну вот, дело пошло, – повернулся он к Кате.
– ?Я почти ничего не поняла из ваших разговоров, – пожаловалась она. – А кто такой Жека?
– ?Товарищ по оружию, ныне оперативный сотрудник МУРа, старший лейтенант Евгений Синицын.
– ?Милиционер? Ой, не надо милиции, – взмолилась Катя.
– ?Спокойно, он здесь как частное лицо. Парень – кремень, не подведет. Он у меня в Чечне снайпером был, – добавил Герман.
Катя испугалась еще больше.
– ?Думаешь, придется стрелять?
– ?Надеюсь, что нет, но надо быть готовыми ко всему.
«Они могли бы разыграть комбинацию, оставив пацана дома, – подумал Герман, – но нет, Изольде обязательно надо кого-нибудь мучить». Вслух он этого не сказал.
Катя опять взглянула в окно. На часах около пяти, а на дворе темень непроглядная, как будто глубокая ночь. Сколько же они тут уже сидят? Сколько им еще сидеть? Как там Санька?
Глава 16
Саньке было больно и страшно.
Все начиналось как захватывающее приключение. Накануне пришел папаня, весь такой веселый, прям аж гудел.
– ?Давай накажем маму, сынок. Давай заставим ее вернуться домой. Заодно и бабок срубим. Давай?
А этим утром приперлась какая-то уродка, страшная, как сто чертей, рыжая, вся в брюликах, глаза навыкате, бульдожья челюсть. Санька только глянул на нее и сразу расхотел играть в приключение. Но было уже поздно. С ней пришли еще трое. Двое – чернявые, молодые, третий – с рыжеватой бородой, в барашковой шапке, кривоногий и хромой. Санька мигом окрестил его Мойдодыром.
Вот этот Мойдодыр в барашковой шапке и оказался самым страшным. Может, он был и не кривоногий, а вот одноногий – точно. Сразу видно, что на протезе. Он кренился набок и еле двигался, казалось бы, в чем душа держится, но Санька понял: именно он тут за старшего и от него исходит самая главная опасность. Глаза у него были… мертвые. Вроде и блестят, но как машинное масло.
По его знаку чернявые схватили Саньку и поволокли. А папаня, сволочь такая, шел рядом и все уговаривал:
– ?Ничего, ничего, сынок, это понарошку. Нам же надо, чтоб мама поверила.
Его затолкали в огромный джип с тонированными стеклами, положили на заднее сиденье. Чернявые чуть ли не сели на него, чтоб ничего не видел. Остальные разместились впереди, и папаня тоже. Ехали долго, Санька понятия не имел – куда. Много раз останавливались. И в пробках стояли, и на светофорах… Но в машине было еще ничего, хотя и страшно. А вот когда приехали…
Его выволокли из машины и потащили в какой-то гаражный бокс. Стоял декабрь, даже днем темно, он не успел ничего толком разглядеть. В боксе зажгли голую лампочку под потолком. Вошли все, и тут рыжая людоедка сказала:
– ?Дайте-ка ему для ума. Чтоб мама поверила.
Мойдодыр кивнул, что-то по-своему приказал чернявым, они накинулись на Саньку и начали избивать. Били методично, без злобы, с отключенными лицами. Очень профессионально. Рыжая и Мойдодыр в барашковой шапке стояли и смотрели. И папаня, сволочь, смотрел, даже слова не сказал, не вступился за сына. А потом, пока его сын выплевывал с кровью выбитые зубы, начал бочком-бочком выбираться из бокса. Рыжая уродка ушла за ним, а Мойдодыр… Бокс был большой, сдвоенный, в дальнем конце – ремонтная яма. Вот в эту яму и полез Мойдодыр. Похоже, там был люк.
Наконец чернявые отвалились, приковали Саньку наручником к какой-то трубе в стене и оставили.
