могут сравняться с ними стены Азова? Возьмем Азов!»
– Послушай, атаман, – сказал вышедший из кибитки Старой, – к тебе пришли с Большого Ногая знатные мурзы. Они ждут тебя.
– С худым аль с добрым делом пришли? – спросил Татаринов.
– Только тебе хотят поведать. Войди в кибитку.
Татаринов взял шлем и устало вошел в кибитку для приема ногайских мурз.
На ковре сидя спал старик Черкашенин. Нечаев сидел перед столом с чернильницей и дремал.
Татаринов тихо опустился на шелковую подушку, поджал ноги, а шлем положил перед собой.
– Почто ж ты спишь? – спросил он Григория. – Кругом все горит, а ты дремлешь. Ищи свечей побольше: гости придут.
Гришка метнулся из кибитки и вскоре принес большую свечу в треножнике. Дед проснулся, зевнул.
Прибрав стол, Гришка уселся на скамье и стал ждать.
Послышались шаги за кибиткой и быстрый, гортанный татарский говор.
– Мурзы идут с Ногая, – тихо сказал Татаринов. – Гришка, гляди не спи!
Нечаев приободрился. Вошел Старой и с ним пять мурз в богатых одеждах. Мурзы низко поклонились атаману. Атаман нагнул голову, быстро откинул ее, но не встал, а указал мурзам место на ковре. Мурзы нерешительно сели. Атаман велел казаку принести вина. Принесли вино, разлили в чаши.
– Пейте! – сказал Татаринов. – Дело справим потом. Вы люди хорошие, я знаю.
Все выпили по чаше вина. Атаман предложил мурзам изложить важное дело, которое пригнало их в ночное время.
Касай-мурза, самый молодой и быстрый, сказал серьезно:
– Пришли мы, мурзы Большого Ногая – Касай-мурза, Окинбет-мурза, Чабан-мурза, Каземрат-мурза, Оллуват-мурза, – спросить тебя, храбрый атаман, тайно: верно ли, что ты решил забрать Азов?
Татаринов сказал осторожно:
– Если с худым делом пришли – то Азов брать не стану. Если с добрым словом пришли – возьму Азов.
Мурзы одобрительно закивали головами.
– Мы пришли к тебе с добрым словом, но только тайно, – сказал Касай-мурза.
– Ну, стало быть, говорите со мной без утайки.
Дьяк заскрипел пером. А мурзы сразу притихли и кивком головы указали на сидевшего в кибитке старика.
– Он не помешка нам, – сказал Татаринов, – то знатный атаман Михайло Черкашенин.
– Якши! Якши! Черкашенин! – обрадовались мурзы. Они много слышали о храбром атамане Черкашенине…
Касай-мурза продолжал:
– Если возьмешь Азов, то все большие и малые улусы склонятся под государеву руку и верно и честно будут служить царю Руси, а с турецкими людьми, с азовцами, с султаном и с крымским ханом дружбы у нас тогда не будет.
– Верно ли? – спросил Алеша Старой.
– Верно! – подтвердили все мурзы. – Мы дадим вам лучших аманатов[58] на это и шерть – клятву. Мы дадим вам коней и приведем под вашу могучую руку мурз из других улусов. А если вы не возьмете Азов, то нам поневоле придется быть под мечом султана и крымского хана…
Татаринов глазами спрашивал Старого: «А не врут ли дьяволы косые?»
Старой, не отвечая Татаринову, обратился к мурзам:
– А выгода вам какая от того? Скажите честно.
– Мы будем кочевать у вас без страха по речкам Кальмиусу да по Миусу; в Астрахань пойдем без страха да на Дону и на Тереке без страха же будем пасти свой скот.
– А вы нам дайте войско! – сверкая серьгой, сказал твердо Татаринов.
– Йох, йох, йох! Нет, нет, нет! – быстро отозвался Касай-мурза и покачал головой. – Войско вам дать нельзя.
– Почто ж нельзя?
– Азова не возьмете – секим башка будет всем мурзам Большого Ногая.
– А, понимаю: турок боитесь? – спросил Старой.
Мурзы утвердительно качнули головами.
– Так дело не пойдет, – прямо сказал Татаринов. – Я буду брать для вас Азов, класть головы, а вы будете свободно скот в степях пасти? Не складно! Вам ведомо: Азов брать – не с острой сабли мед лизать… Негоже ваше слово!
Касай-мурза подумал, поколебался:
