– Нет, пиши, – сказал Андрей. – Мы ее в таком месте закопаем, что ни один черт не найдет.
Андрей вытащил из бокового кармана куртки большую записную книжку в потрепанной клеенчатой обложке, вырвал лист с красной линейкой наверху и протянул красноармейцу.
– Пиши меня, – сказал Васька. – Василий Ильич Кастинов, двенадцати лет, доброволец.
– Фамилии писать не надо, – сказал красноармеец. – Запишем условно первую букву.
И он написал огрызком карандаша:
1.
2.
3.
4.
5.
6.
– Все? – спросил красноармеец.
– Все, – сказали мы коротко.
– А как же Сенька Воронок? – спросил Васька.
– Да его же нет, зачем его писать? – сказал Иван Васильевич.
– Пиши! – крикнул Васька. – Его первым писать надо было. Он парень отчаянный. Не то что ты.
Красноармеец записал:
7.
Потом он разделил страницу пополам, и все мы в порядке номеров расписались, – каждый поставил свою букву. Только одна строчка осталась без подписи.
Командиром отряда выбрали, конечно, Андрея.
– Да вы и в самом деле отряд организовали, – говорил красноармеец, весело улыбаясь.
На том же листке написали протокол М. К. Н. О. С. В. О. У. В. Д. П. С. П. П. Р. К. П. В. В. О.
Это значило:
«Местонахождение красноармейца не открывать. Собрания всего отряда устраивать в другом пункте. Совещания проводить под развороченной крышей. Провести вербовку в отряд».
А под протоколом еще написали 12 букв – это были опять имена и фамилии добровольцев.
– Вы тоже подпишитесь, – сказал Васька красноармейцу.
Красноармеец подписался:
– Это, значит, вас Петром зовут? – спросил Васька, внимательно разглядывая буквы.
– Нет, не угадал. Мать Порфирием звала. Порфирий Шабуров.
– Ну и звать вас чудно! – сказал Васька.
Мы уже собрались было уходить, как вдруг Порфирий остановил нас и спросил:
– Кто из вас поближе к станции живет?
– Я! – крикнул Васька. – Я ближе всех.
– Тише! Чего орешь? – сказал Гаврик. – Сказано ведь было, чтоб лишних слов не говорить.
Порфирий подошел к Ваське:
– А что твой отец делает?
– Он слесарем деповским работает. Про него все говорят, что он первый в поселке большевик. Он даже командира бронепоезда не испугался.
– А дома когда он бывает?
– Вечером.
Красноармеец помолчал немного, а потом сказал:
– Вот что, Василий. Приходи ко мне как-нибудь вечером, мы к отцу твоему вместе пойдем.
– Вы и к нам тогда приходите. Мы с Васькой в одном дворе живем, – сказал я.
– Да и я недалеко живу – четвертый проулок сзади, – сказал Гаврик.
Порфирий засмеялся.
– Мне бы уж как-нибудь до одного дотащиться, – сказал он. – Нога у меня теперь, как полено. Да и опасно мне разгуливать – сгребут. Так вот что, Вася, скажи своему отцу, что, ежели он не боится, пускай как-нибудь рабочих созовет, кто понадежнее, человек трех-четырех, да меня предупредит.
– Непременно скажу.
Мы попрощались с Порфирием и разошлись по домам.