деревне.
Отряд тайком пробрался к морскому берегу в Тикодзу, тут бойцы обратились к рыбаку — старому слуге Дзюро Фуруты с просьбой дать им лодки, но у того было только одно, его собственное суденышко, на котором могли разместиться не более тридцати человек из тех, что добрались сюда.
Здесь партия «Союз возмездия» распустила армию, все разошлись, полагаясь далее только на себя. На приготовленную лодку погрузились сам Фурута, а с ним Кагами, братья Тасиро, Тэруёси Моримото и Сигэтака Сакамото — они думали добраться до бухты Коо. С восстанием было покончено.
На вершину горы Кимбо поднялось меньше трети армии восставших.
Две трети либо были убиты в бою, либо, получив ранение и преследуемые солдатами, совершили самоубийство, воспользовавшись собственным мечом. Один из старейшин, Масамото Айкё, добрался до перевала Санкоку, но его по пятам преследовали трое полицейских, он сел у дороги, напряженно выпрямился и сделал харакири. Ему было пятьдесят четыре года.
Сабуро Мацумото двадцати четырех лет и Суэёси Касуга двадцати трех — вернувшись домой, покончили с собой мечами; двадцатитрехлетний Татэнао Арао дома открыл матери свое намерение совершить харакири, прося у нее прощения за то, что не может выполнить сыновний долг, но мать, напротив, горячо его поддержала. Арао со слезами радости на глазах отправился на могилу отца и там не дрогнувшей рукой взрезал себе живот.
Гоитиро Цуруда, покинувший вершину Кимбо с вверенными его заботам подростками, развел их по домам и, вернувшись к своей семье, стал готовиться к смерти.
Он обменялся с женой Хидэко прощальной чашечкой сакэ и горько посетовал, что уйдет из этого мира, не свершив ничего значительного, кроме того, что оставляет здесь своего единственного сына Танао.
Настала ночь следующего дня. У Цуруды были еще две дочери — четырнадцати и десяти лет, Жена собиралась разбудить спящих девочек, чтобы они попрощались с отцом, но Цуруда остановил ее: «Не буди их, не буди!», обнажился до пояса, взрезал живот, а потом вонзил меч в горло. И когда он последним усилием вытащил меч и уже валился наземь, прибежали проснувшиеся дочери и, увидев эту страшную картину, залились слезами.
Ближе к рассвету пришла весть о том, что и Танао покончил с собой. Муж перед смертью говорил о надеждах, которые возлагает на сына, а наутро весть о его смерти достигла ушей Хидэко.
Танао после роспуска их армии в Тикодзу вместе с Масура Ито и Итиро Сугао направился в храм в Сингае, здесь он простился с товарищами и один стал пробираться к деревне Кэнгун. В его намерения входило выйти к Нагасу.
В деревне Кэнгун жил его дядя Татэяма, когда Танао добрался туда, то узнал, что сегодня здесь побывал его отец Гоитиро и сообщил о своем решении умереть, поручив родственнику вести дела после его смерти. Сейчас отец определенно уже покончил с собой. И Танао оставил всякие мысли о том, чтобы пробираться в Нагасу.
Он вышел во двор, расстелил под большим деревом новую циновку. Повернувшись на восток, три раза отвесил поклон бывшему где-то там императорскому дворцу, поклонился в сторону отчего дома, а потом, подняв короткий меч, взрезал живот и пронзил горло.
Весть о его смерти сразу полетела в дом Цуруды.
Масура Ито и Итиро Сугао, расставшись с Танао Цурудой, направились на южную окраину Кумамото в Уто. Там в деревне Санти жил старший брат Ито — Масакацу. Завидев младшего брата, тот поднял крик, упрекая его в безрассудстве, и не пустил в дом.
Им пришлось уйти из Уто; этой же ночью, на дамбе, перегородившей текшую за городом чистую речку, сев лицом друг к другу, они по всем правилам сделали харакири.
Люди слышали, как глубокой ночью у реки трижды прозвучали хлопки в ладоши, как перед синтоистским храмом. Жившие поблизости были тронуты до слез — они решили, что это перед смертью герои почтили богов и императора.
Ито прожил двадцать один год, Сугао — восемнадцать.
Среди семерых юношей, которых развел по домам Гоитиро Цуруда, трое — Симада, Ота и Саруватари — предпочли смерть храбрых — смерть от собственных мечей.
Шестнадцатилетний Тадао Саруватари перед восстанием сложил стихи, написал их на белом полотне и в ночь битвы носил налобную повязку со следующими строками: «Чужеземцам землю, разделив, продать — вот угроза императору; небо, земля, боги ведают об искренней любви к отечеству».
Вернувшись домой и узнав, что многие из его товарищей покончили с собой, он, несмотря на то что его родственник Сорэгаси Киносита всячески его удерживал, выпил с семьей прощальную чашечку сакэ, вышел один в другую комнату, вспорол живот и вонзил меч в горло. Меч слегка отклонился и попал в кость. Саруватари позвал домашних и потребовал принести другой меч, и снова, теперь уже точно вонзив его в горло, повалился наземь.
Кадзухико Оте было семнадцать. Вернувшись домой, он сразу завалился спать, спал крепко и на следующее утро проснулся посвежевшим. Сообщив старшей сестре о своем решении, он попросил позвать двух своих друзей — Сибату и Маэду; когда те пришли, попрощался с ними и поручил им свои дела.
После ухода друзей Ота поднялся и один вошел в другую комнату. Его дядя, Фусанори Сибата, ждал в соседней комнате за раздвижной стеной-перегородкой. По звукам он понял, что племянник уже взрезал себе живот. «Дядя, дядя, помогите чуть-чуть», — послышался слабый голос. Сибата раздвинул перегородку и вошел в комнату — Ота уже целился мечом в горло. Сибата слегка направил его руку, и юноша бесстрашно вонзил меч.
Ёситаро Симада исполнилось восемнадцать. Когда он вернулся домой, домашние советовали ему бежать, переодевшись в монашескую одежду, но он не согласился. Решив сделать харакири, он после прощальной чарки позвал дзюдоиста Дзюдзо Утисибу, чтобы узнать, как это делают. Юноша взрезал себе живот, потом приставил меч к горлу и обратился к наставнику: «Учитель, вот здесь?» И когда Утисиба ответил: «Да, здесь», не дрогнувшей рукой пронзил горло.
Еще трое — Итио Дзюгэ, Наминохира Имура, Хисахару Ода — после поражения были укрыты известной семьей Ояно в деревне Какихара, но, отправившись в Абумиду, встретили там Дзюнъо Нарусаки и Такэцунэ Мукунаси, которые покинули убежище на горе Кимбо и привели их с собой к Ояно. Пятерых прятали в пещере храма Гакугэндзи, и семья Ояно их всячески опекала.
После выступления прошло семь дней, за это время из разных мест доходили слухи о самоубийствах в партии «Союза возмездия». Пятеро «отшельников» решили больше не прятаться, покинули пещеру и пришли к Ояно, чтобы проститься навеки. Семья с болью в сердце выставила прощальное сакэ.
Дзюгэ ел мало, опасаясь, что непереваренная пища вылезет наружу, когда меч разрежет живот, и это будет выглядеть неприглядно, Нарусаки же был парень с размахом, он особенно ни о чем не задумывался, ел вдосталь и много пил. Потом они попросили у домочадцев Ояно румяна и слегка подкрасили щеки. Им хотелось, чтобы и после смерти лицо хранило признаки жизни.
Дождавшись сумерек, пятеро покинули приютивший их дом и устремились к ближним скалам. Ясная луна пятнадцатой ночи девятого месяца сообщала покрывавшей траву росе блеск драгоценных камней. Пятеро опустились на траву, сели, выпрямившись, пропели каждый строфы прощания с миром, двадцатилетний Ода, как самый младший, первый взрезал себе живот, затем один за другим на мечи бросились остальные. Имуре было тридцать пять лет, Нарусаки и Мукунаси по двадцать шесть, Дзюгэ — двадцать пять.
Котаро Кобаяси, расставшись с Кагэки Абэ и Унсиро Исихарой в Абумиде, в сопровождении Кисоу Онимару и Мицуо Ногути вернулся к себе домой поздней ночью 11 числа девятого месяца по лунному календарю.
Котаро Кобаяси, несмотря на юный возраст, был очень смел и очень умен, обычно он противостоял радикализму такого ярого борца, как Кисоу Онимару, но эти разные по характеру соратники выбрали одно место и время смерти.
Кобаяси, Онимару и Ногути, осознав, что новое выступление практически невозможно и что их партия окончательно уничтожена, вечером следующего дня вместе совершили харакири.
Перед самоубийством Кобаяси попросил прощения у матери за то, что не выполнил сыновний долг,
