36
В двенадцать часов ночи в Нинаоке в Готэмбе Хонда, погасив в гостиной огонь в камине, под зонтом вышел на террасу.
Бассейн перед террасой уже обрел свои формы, по грубой бетонной поверхности стучал дождь. До полного завершения работ еще далеко, не было даже лесенок. Сырой от дождя бетон в падавшем с террасы свете фонарей выглядел как грязный компресс. Для окончания работ нужно было приглашать людей из Токио, поэтому дело не двигалось.
Даже ночью было видно, что сток на дне бассейна никуда не годится. «Вернусь в Токио, и нужно будет этим заняться», — подумал Хонда. По лужам, стоявшим на дне, прыгали капли дождя. Они словно пытались ухватить далекие огни фонарей на террасе. Ночной туман, поднявшийся из ущелья в западном конце сада, закрыл белой пеленой половину газона. Было очень холодно.
Недостроенный бассейн выглядел огромной, бездонной могилой. Это ощущение появилось не теперь: он с самого начала только так и мог выглядеть. Казалось, если бросать на дно кости, вода, взметнувшись брызгами, успокоится, и потом эту яму в земле словно высушит огнем, кости же, впитав воду, станут огромными и блестящими. В старые времена не было бы ничего удивительного в том, что человек в возрасте Хонды приготовил для себя могилу, а Хонда стал на всякий случай строить бассейн. Жестокая попытка заставить одряхлевшее тело всплыть в массе голубой воды. У Хонды появилась привычка тратить деньги исключительно ради каких-то злых шуток. А может быть, отражающиеся в воде летние облака и горы Хаконэ как-то возвеличат его старость. И еще, какая бы гримаска пробежала по лицу Йинг Тьян, узнай она, что бассейн вырыт только потому, что летом Хонда хочет вблизи увидеть ее раздетой.
Хонда, собираясь вернуться в дом и закрыть дверь, поднял зонт и посмотрел на окна второго этажа. В четырех окнах оставался свет. В кабинете он свет выключил, так что горели окна в двух гостевых комнатах. В соседней с кабинетом комнате ночевала Йинг Тьян. В комнате напротив — Кацуми…
Капли дождя, скатившись с зонта, попали на колено, отозвались болью в суставе. На холодном ночном воздухе суставы заныли, незаметно подкравшаяся боль ожила в них, будто расцвел красный цветочек. Хонда представлял, будто это красные цветы с небольшим кружевным венчиком. На санскрите их называют небесными цветами. Кости, которые в юности прятались в теле и скромно выполняли свою роль, постепенно стали громко заявлять о своем существовании, петь, беспокойно шептаться и ждали только удобного случая, чтобы пробить слабеющее тело, сбросить его надоевший мрак, вырваться на поверхность и подставить себя свету так, как это постоянно делают молодая листва, камни, деревья — все вещи одной с ними породы и природы.
Хонда, глядя на окно второго этажа, представил себе, как Йинг Тьян сняла платье, и ему вдруг стало жарко. Что это? Обдало жаром кости? Разметали горячую пыльцу красные цветочки в суставах?
Хонда быстро закрыл на ночь входную дверь, погасил лампу в гостиной и крадучись поднялся на второй этаж. Чтобы бесшумно пройти в кабинет, он открыл дверь и вошел в спальню, которая находилась рядом с кабинетом. Ощупью в темноте добрался до заветной книжной полки. У него дрожали руки, когда он один за другим снимал с нее толстые тома. Наконец приник взглядом к глазку в глубине полки.
В слабоосвещенном круге показалась Йинг Тьян, что-то мурлыкавшая себе под нос, — вот он, бесконечно долгожданный миг. Так чувствуешь себя в преддверии сумерек, в ожидании, что вот-вот распустится луноцвет. Или откроется полностью картина на веере, сейчас частями возникающая из его складок. Хонда увидит то, что больше всего хотел бы в этом мире увидеть, — Йинг Тьян в момент, когда на нее никто не смотрит. Он-то будет смотреть на нее, и это нарушает условие «момента, когда на нее никто не смотрит», и все-таки… Когда ты абсолютно невидим и когда ты не знаешь, что на тебя смотрят — такие состояния сходны, но по существу различны и все-таки…
Удивительно, что Йинг Тьян совершенно спокойно восприняла то, что вечеринка, на которую ее привезли, оказалась выдумкой.
Когда они приехали на дачу, Хонду явно смущала мысль о том, хорошо ли он делает, обманывая девушку, да еще иностранку, Кацуми, чтобы выглядеть в этой ситуации прилично, предоставил объясняться Хонде. Однако объяснений не потребовалось. Когда Хонда разжег огонь в камине и предложил напитки, Йинг Тьян счастливо рассмеялась и ни о чем не спросила. Скорее всего, она решила, что неправильно поняла по-японски. В чужой стране, получая приглашения, она часто ошибалась, куда и когда идти. Когда Йинг Тьян приехала в Японию и встретилась с Хондой, посольство Таиланда в Японии, зная понаслышке о прежних связях Хонды с королевской семьей, передало ему письмо с просьбой говорить с девушкой исключительно по-японски, чтобы она совершенствовалась в языке.
Глядя на спокойное лицо Йинг Тьян, Хонда почувствовал жалость. В неизвестной, чужой стране, окруженная недобрыми намерениями, она сейчас, с освещенными пламенем смуглыми щеками, съежившаяся так близко у огня, что он чуть не касался ее волос, с неизменной улыбкой, открывавшей ряд прекрасных белых зубов, выглядела совсем беззащитной.
— Твой отец, когда был в Японии, зимой страшно мерз, было даже жалко его. Он просто дождаться не мог лета. Ты, наверное, тоже?
— Да. Я не люблю, когда холодно.
— Эти холода ненадолго. Месяца через два в Японии будет такое же лето, как и в Бангкоке… Когда я вижу, как ты мерзнешь, я сразу вспоминаю твоего отца. И время, когда я был молод, — сказал Хонда и, подойдя, чтобы сбросить пепел сигары в камин, украдкой взглянул на колени девушки. Чуть раздвинутые колени, словно почувствовав взгляд, сомкнулись, напомнив цветы акации.
Со стульев все пересели на ковер перед камином, и можно было наблюдать разные позы, которые принимала Йинг Тьян. На стуле она сидела выпрямившись, сохраняя благородство осанки, на ковре могла сидеть боком, вытянув в сторону красивые ноги и демонстрируя праздность, в которой не было ничего от небрежности европейских женщин. Йинг Тьян удивляла Хонду неожиданной сменой поз. Так было, когда она первый раз подошла к огню. В том, как она зябко поводила плечами, выставляя подбородок, печально втягивала голову в плечи, сопровождала свою речь движениями рук с тонкими запястьями, было что-то сродни лицемерию, типичному для китайцев. Придвигаясь все ближе к огню, она сидела теперь перед камином и напоминала торговку фруктами на базаре где-нибудь в тропиках — раскаленные лучи послеполуденного солнца забираются все дальше в глубокую зелень дерева, в тени которого она устроилась. В этот момент Йинг Тьян подняла колени, согнула спину так, что пышная грудь легла на напрягшиеся бедра, центр тяжести словно сместился в точку соприкосновения сосков и бедер, тело чуть- чуть колыхалось, — словом, приняла довольно вульгарную позу. Напряглись мускулы спины, ягодиц, бедер, в общем, не очень поэтичных частей тела, и ноздрей Хонды коснулся резкий запах — такой исходит в джунглях от кучи опавших листьев.
Кацуми держал в руках хрустальный резной бокал с бренди, блики стекла падали на белую кожу, внешне он был спокоен, но явно выходил из терпения. Хонда презирал его животное желание.
— Сегодня ночью не замерзнешь. Твою комнату я как следует, согрею, — Хонда предупредил разговоры о том, останется ли Йинг Тьян ночевать или нет. — Поставлю два больших электрических обогревателя. Кэйко договорилась, и нам дают столько же электричества, сколько и американской армии.
Однако Хонда умолчал, почему в этом европейском доме он не сделал нормального отопления. Ему советовали проложить в стенах трубы и использовать для отопления уголь. Жена была согласна, но Хонда никак этого не хотел. Трубы — это значит двойные стены, между которыми проходит теплый воздух. Для Хонды же было важно, чтобы стены были одинарными.
…Хонда приехал сюда один, сказав дома, что хотел бы поработать в тишине, и обычные заботливые слова, которые произнесла жена, провожая его, черным проклятьем засели в мозгу:
— Там холодно, смотри не простудись. В такой дождь в Готэмбе невероятно холодно, одевайся вечером теплее.
Хонда приник глазом к отверстию в стене. Завернувшиеся ресницы кольнули веко.
Йинг Тьян еще не переоделась. Ночное кимоно для гостей лежало на кровати. Сидя на стуле у зеркала, девушка что-то внимательно рассматривала. Хонде показалось сначала, что это книга, но вещь была значительно меньше и тоньше, скорее фотография. Хонда ждал хорошего ракурса, но рассмотреть,
