— Хватит, Ароша, — мягко сказала Дарица. — Он и так уже получил своё.
Птуниса не обманула её показная мягкость. Он был знаком с Дарицей уже давно и знал, что, если надо, эта женщина могла быть твёрже железа. За исключением ночей, конечно, когда она была мягкая и нежная, как…
Его мечтания прервал Кулис. Он взял его руку, пощупал в нескольких местах, а потом стал разматывать бинты. Последний слой бинта присох к ране, поэтому лекарь был вынужден отодрать его от раны. Птунис поморщился, но не издал ни звука.
Раненая рука была почти чёрной и имела довольно жуткий вид. Кулис внимательно осмотрел кровоточащие раны, оставленные зубами рены, затем наклонился, понюхал и удовлетворённо выпрямился.
— Ну что же, — сказал он. — Всё хорошо. Рука скоро заживёт. Главное, первое время воздержись от сильных нагрузок.
— Конечно, Кулис, — пообещал Птунис.
— А ты проследи, — ни на мгновение не поверивший Птунису лекарь обратился к Дарице.
Та кивнула. Птунис обречённо вздохнул.
— Я забираю бинты, — сказал Кулис. — Надо их постирать. Вон там свежие. Здесь — мазь. Дарица, будь добра, сделай ему перевязку, пока я отнесу эти бинты в стирку.
Все молча наклонили головы. Бинтов, из-за обилия ран у колонистов, не хватало, поэтому относились к ним очень бережно. Кроме того, все оценили такт, с которым лекарь удалился и оставил их одних.
Дарица стала готовить свежие бинты, Ароша раскрыла баночку с мазью, а Седонис, топтавшийся возле кровати, вновь подмигнул Птунису.
— Хватит уже подмигивать! — раздражённо сказала Ароша.
Седонис удивлённо уставился на неё. Он готов был поклясться, что Ароша не видела его лица. Да, с этой девушкой надо держать ухо востро! Может, это у них семейное, и у Арошы такие же способности, как и у Птуниса. Надо бы проверить как-нибудь.
— А если бы ты на самом деле без руки остался? — обратилась сестра к брату. — Если бы рена перегрызла её? Или в рану попало больше яда? Что тогда?
— Тогда я бы попросил Дарицу смастерить мне однорукий костюм, — ответил Птунис.
— Очень смешно, — проворчала Ароша, бережно втирая мазь ему в рану.
— А в остальном всё осталось бы по-прежнему, — сказал Седонис. — Тем более что Птунис одинаково хорошо владеет обеими руками.
Ароша хмуро посмотрела на него, но ничего не сказала.
— Твоему брату, как всегда, повезло, — произнесла Дарица. — Обычно, если человек теряет сознание под водой, можно считать, что он уже труп.
— Вообще-то я приходил в себя пару раз по дороге, — признался Птунис. — Меня интересует другое, откуда вы узнали про рену?
— Зуб сказал! — засмеялась Ароша и фыркнула. — Зуб! Это же надо, дать имя кулу!
Птунис нахмурился:
— Когда предки жили на поверхности, у них было много сухопутных животных. И у всех у них были имена. Вернее, клички.
— Ну, люди же разговаривали с ними, — не сдавалась сестра. — Им надо было их как-то называть. А те могли их слышать. Как тебя может слышать твой кул в воде?
Переубедить в чём-то Арошу было бесполезным занятием, поэтому Птунис вновь вернулся к вопросу о рене.
— По характеру ран Кулис предположил, что на тебя напала рена. Так ведь и было? — вопросительно посмотрела Дарица на него.
— Неужели ты думаешь, что это я первым напал на неё? — возмутился Птунис.
— С тебя станется! — засмеялась Дарица и продолжила: — Кроме того, он ещё предположил, что была схватка, и ты тоже пустил рене кровь. А так как та ядовита и во время схватки могла попасть в рану, Кулис вовремя начал правильное лечение. Иначе руку на самом деле пришлось бы отнять.
— Кулис — хороший лекарь, — согласился Птунис.
Взгляды присутствующих невольно обратились к Ароше. Та поджала губы, но ничего не сказала. Все знали, что Ароша долгое время недолюбливала Кулиса за то, что тот не смог спасти её отца после ранения, хотя сама в то время была ещё крохой и не могла ничего помнить. Кто-то рассказал ей об этом, и, скорее всего, лекарь после этого рассказа предстал перед девушкой не в самом выгодном свете. Птунис тоже не был взрослым, когда его отца принесли с охоты, практически разорванного в клочья. Но мать, которой он всецело доверял, сказала, что отца после таких ран не смог бы спасти никто. Разве что Бог. Но он живёт глубоко под водой и редко поднимается на поверхность. Поэтому здесь и творятся чёрные дела. Поэтому в океане и правят рыбы.
Арошу сменила Дарица, которая стала бинтовать раненую руку.
— Так что за ружьё ты нашёл? — внезапно спросила она. — Я никогда таких не видела.
Птунис укоризненно посмотрел на Седониса. Тот пожал плечами.
— Седонис не виноват, — усмехнулась девушка. — Я заметила, что он уже довольно долго топчется возле шлюзов, и почему-то так и подумала, что он ждёт тебя. Когда я спросила напрямик, Седонис признался, что тебя нет уже долго, и он волнуется. Мы уже хотели тебя искать, но в это время в шлюз заплыл твой кул. Мы сняли тебя с него и отнесли в лазарет, а найденное тобой ружьё Седонис спрятал.
— Здорово! — с сарказмом заметил Птунис. — И кто, кроме вас, об этом знает? Сколько ещё народу в это время топталось возле шлюзов?
— Я услышала о ружье, когда ты бредил ночью, — спокойно сказала Ароша. — Ты много чего во время горячки наплёл.
— Дежурили только мы вдвоём, — заметила Дарица. — Поэтому, кроме нас, больше никто ничего не знает. Может, что-то слышал Кулис. Но, думаю, он примет это за обычный бред.
— Не знаю, — медленно произнёс Птунис. — Кулис — умный человек, и, если я наговорил лишнего, он может много чего понять.
— А что вообще за секретность? — раздражённо спросила Ароша. — К чему она? Здесь ведь колония. Рыб нет, — ехидно добавила она, — только свои.
— Я бы не хотел, чтобы об этом оружии узнали преждевременно, — ответил Птунис. — Неправильно давать людям ложную надежду. Слишком велико может быть разочарование.
Ароша недоумённо посмотрела на него.
— Кроме того, — продолжал он, — я не уверен, что люди в данный момент готовы принять идею войны против рыб.
— Войны? — воскликнули обе девушки одновременно.
Лишь Седонис остался спокойным. Он давно всё знал. В нём Птунис был уверен, как в себе самом. Но девушкам о своей мечте он признался впервые, поэтому с волнением ждал ответа. Хотя он очень хорошо знал и их. Поэтому в их ответе он тоже был уверен. Почти.
Ароша ненавидела филий не меньше остальных. Хотя их отца убил кул, но всем было очевидно, что первопричиной, конечно, были филии. Кулы — свирепые хищники, и приручают их только потому, что главный их враг — филии. Кулы ненавидят филий инстинктивно и, завидя их, всегда бросаются в схватку. Кроме того, на кулов внушение филий действует слабее, чем на людей. Поэтому, несмотря на связанную с ними опасность, кулы стали спутниками и напарниками людей во время охоты и передвижения в океане.
Ну а в смерти их матери виноваты были непосредственно филии. Пропажа в океане — это и есть смерть. А их мать бесследно исчезла вместе с двумя спутниками. Именно так всегда убивают филии — тихо и не оставляя следов.
Дарица была такой же. Когда-то они вместе с ней были вдвоём на охоте. На них наткнулась одинокая филия. Птунис убил её, пояснив тогда своё везение тем, что успел выстрелить раньше, чем филия смогла обездвижить его. Он не сказал Дарице, что, почувствовав филию раньше, заблокировал свои мозговые импульсы, и филия была абсолютно уверена, что девушка охотится одна. Птунис с заряженным и направленным в её сторону гарпуном был для рыбы полнейшей неожиданностью.
