перебранки. Все веселились от души, как будто начисто позабыв о том, что через день многим из них придётся убивать, а может быть, и самому быть убитым. В общем, праздник удался на славу.
Разошлись ближе к полуночи, и ещё долго опустевший зал помнил лёгкое касание ногами его пола и девичий смех, серебристыми колокольчиками рассыпавшийся в воздухе.
В последний день тренировок и занятий не было. На всех вахтах воинов, идущих завтра в бой, заменили, и они отдыхали перед предстоящей битвой. Птунис с соратниками обсудили план будущего сражения и довели его до младших командиров. Также были рассмотрены возможные варианты, которые могли возникнуть во время боя. Их тоже тщательно проработали.
Ближе к вечеру колония стала пустеть. Все старались провести последний день со своими близкими.
Птунис не был исключением. Зорица ушла на работу в вечернюю смену, и он только-только собрался уютно устроиться на кровати вместе с Борицей, как в комнату к нему постучали.
Девушка скорчила недовольную гримасу, но была вынуждена подняться. Птунис пригладил кое-как растрёпанные волосы и, вздохнув, произнёс:
— Входите!
Дверь отворилась, и показался Заргис. Птунис удивлённо вскинул брови. Ему казалось, что уж с кем с кем, а с главой Совета он точно на сегодня все свои дела решил. Однако, если судить по виду Заргиса, это было не так.
— Я извиняюсь, что помешал, — церемонно поклонился Заргис, — но я хотел бы кое-что вам показать. Необходимо будет ваше присутствие, — он посмотрел на Птуниса.
Вскоре они вышли из комнаты.
— Заргис, — скривился Птунис уже за дверью, — у меня были такие грандиозные планы на сегодняшний вечер! Тем более что я всё подгадал так, чтобы покончить с делами ещё до обеда. И тут вы! Неужели это настолько срочно, что вы сами, как глава Совета, не могли бы с этим справиться?
— Пожалуй, смог бы, — невозмутимо ответил Заргис. — Но вы всё равно должны об этом знать. Потому что я считаю, что это событие очень важно и в будущем может существенно повлиять на жизнь колонии.
— Далеко идти? — спросил Птунис, которому до смерти хотелось вернуться обратно в свою комнату к ожидавшей его Борице, и он почти не слушал, что ему говорили.
— В наш большой зал, где вчера был праздник.
— Там что, опять сабантуй? — усмехнулся Птунис.
— Своего рода да. Впрочем, сейчас сами увидите.
Они вошли внутрь. Зал был уже убран, стулья расставлены по местам, и абсолютно ничто не напоминало о вчерашнем беспорядке. Наоборот, всё было очень организованно и культурно. В центре на стульях сидело не менее сотни человек, которые торжественным речитативом что-то нараспев читали. Перед ними в белом, почти до пят, халате стоял человек, проделывавший рукой какие-то движения и, очевидно, таким образом руководивший всем этим действием.
— Что это? — удивлённо спросил Птунис.
— Вы ещё не догадались? — спросил Заргис и удовлетворённо улыбнулся. — Ну что ж, тогда я первым просвещу вас. Прошу любить и жаловать, это — наша церковь.
— Церковь? А разве в Ружаш есть церковь?
— Теперь есть.
— Насколько я знаю, раньше религиозным просвещением колонистов занимался Джарис, который рассказывал им обо всех существующих течениях и предлагал выбирать любое, кому что нравится.
Заргис лишь усмехнулся и пожал плечами, как бы говоря: «Что я могу сделать? Всё меняется!»
— Подождите, подождите, — произнёс Птунис, прикладывая руки ко лбу. — Дайте разобраться. Так, что я знаю о церкви… Ага. В нашем мире имеются в наличии две религии: первая, где существует вера в единого бога, обитающего где-то за пределами нашего физического мира, и вторая, где присутствует пантеон богов в количестве примерно одиннадцати или двенадцати.
— Тринадцати, — поправил его Заргис. — Пантеон состоит из тринадцати богов, олицетворяющих собой всевозможные стихии, состояния вещества и другие ипостаси. То есть здесь, к примеру, присутствуют штормовой бог Харе, бог океана Судес, богиня океанского дна Зарша, отвечающая также за деторождение, ну и так далее. Согласно верованиям приверженцев этой политеистической религии, боги живут в центре нашей планеты, где-то в глубоких разломах океанского дна. Поэтому у нас до сих пор сохранилась традиция хоронить своих мёртвых, сбрасывая их в глубокие трещины. Ну это вы и без меня хорошо знаете.
Он знал. Перед взором Птуниса мгновенно встала сцена похорон Дарицы. Тела погибших в том сражении воинов завёрнуты в плотную ткань. К ногам их привязаны камни, обычные камни, каких полно в окрестностях Ружаш. Трое колонистов аккуратно подхватывают труп, подносят его к трещине, выравнивают вертикально, а затем разом отпускают. Тело медленно исчезает в бездне.
Птунис встряхнул головой. Да, это было, и эта сцена повторялась уже не один раз. И он всегда присутствовал на похоронах своих воинов. Ему, как и другим колонистам, до сих пор не было понятно, почему рыбы ни разу не напали на них во время похоронного обряда. Ведь это была такая прекрасная возможность увеличить список жертв среди людей хотя бы ещё на несколько человек. И неважно, что охрана на похоронах всегда была внушительная, жертвы всё равно бы были.
Но факт оставался фактом: ни разу — ни до войны, ни во время неё — рыбы не помешали проведению обряда захоронения погибших или умерших. А ведь кладбище — глубокая трещина в океанском дне — было расположено чуть ли не за полкилометра от колонии. И хотя бы за это можно было благодарить рыб. Вернее, только за это.
— Да, — кивнул он Заргису, — знаю. И когда мы хороним своих мёртвых, они возвращаются в лоно океана, из которого мы все вышли, и заодно становятся ближе к богам, обитающим глубоко внизу. Это понятно. Ну и к какой же из форм религии относится эта наша… группа?
— Знаете, что самое интересное, — прищурился Заргис, — к обеим сразу!
— Это как же? — опешил Птунис.
— Недавно, от одной из верующих, я услышал новую концепцию устройства нашего мироздания. Так вот что придумал этот наш новый патриарх…
— Придумал? — Птунис повернулся к Заргису лицом.
— Да, — кивнул глава Совета, — потому что до него эту версию я ещё не слышал. Так вот. В нашем мире Поверхности существует пантеон богов, персонифицированных и отвечающих, как бы это сказать, — Заргис щёлкнул пальцами, — за его функционирование. Они повелевают стихиями, жизнью и смертью, рождением, войнами, ну и всем остальным заодно. Но существует и верховный бог, глава, так сказать, всех остальных. Он и есть та верховная сущность, которая руководит и управляет жизнью всей нашей Вселенной, а пантеон наших богов ему подчиняется. Так сказать, множество в целом. Исходя из этой теории, молиться, то есть обращаться с просьбой, можно кому угодно. Даже если ты молишь Заршу о рождении сына или просишь Харе, чтобы он пригнал большую стаю рыб для наших охотников, ты всё равно через них обращаешься к верховному богу. Не возбраняется, кстати, обращаться к нему и напрямую, чтобы, так сказать, быстрее доходило. Да, — задумчиво произнёс он, — вот такая вот новая схема.
— Ну хорошо, а зачем вы меня-то сюда притащили? Неужели нельзя было рассказать об этом у меня дома? Я бы охотно послушал вас вместе с Борицей, и уверен, ничего бы от этого в худшую сторону не изменилось.
— Патриарх новой церкви, — не обращая внимания на его слова, продолжал Заргис, — стоит к нам спиной. Но, если бы он повернулся к нам лицом, я уверен, что, с вашей памятью, вы бы сразу узнали его.
— И кто же это? — поинтересовался Птунис.
— Бердис.
— Это, — стал припоминать Птунис, — это тот самый охотник, которому оторвало руку во время испытаний ваших взрывающихся стрел?
— Да. И есть целая куча причин, по которым я привёл вас сюда. Во-первых, вы должны знать обо всём, что происходит в колонии, а это событие, я считаю, очень большой важности. Во-вторых, колонист,
