Легенды о самураях. Традиции Старой Японии

было слишком поздно, и им не оставалось ничего иного, как похоронить своего ребенка и скорбеть о его потере.

Итаро в большой спешке проделал путь до Эдо и нашел там себе работу мальчиком на посылках в магазине, но вскоре, устав от такой жизни и горя желанием стать воином, поступил на службу к некоему хатамото по имени Сакураи Сёдзаэмон и сменил свое имя на Цунэхэй. А у Сакураи Сёдзаэмона был сын по имени Сёносукэ, юноша на семнадцатом году жизни, которому так понравился Цунэхэй, что он брал его с собой, куда бы ни шел, и обращался с ним на равных.

Сёносукэ ходил в школу боевых искусств учиться владеть мечом, и Цунэхэй обычно его сопровождал. Сильный и активный по природе, вскоре он стал неплохо владеть мечом.

Однажды, когда Сёдзаэмона не было дома, его сын Сёносукэ сказал Цунэхэю:

– Ты знаешь, как мой отец увлекается игрой в кемари – ножной мяч, должно быть, это замечательная игра.

А так как его сегодня нет дома, что, если мы с тобой сыграем?

– Это редкий вид спорта, – отвечал Цунэхэй. – Давай поторопимся и поиграем, пока хозяин не вернулся домой.

Двое юношей пошли в сад и стали учиться пинать ножной мяч, но, не обладая умением, хоть и старались изо всех сил, никак не смогли приподнять его от земли. В конце концов Сёносукэ мощным пинком послал мяч, и тот, перемахнув через стену, упал в соседний сад, принадлежавший некоему Хикосаке Дзэнпати, учителю фехтования копьем, известному сердитым и вспыльчивым нравом.

– О господи! Что нам делать?! – воскликнул Сёносукэ. – Мы лишили отца его ножного мяча. А если мы пойдем просить нашего несговорчивого соседа отдать нам мяч, нас лишь побранят и обругают, несмотря на все просьбы.

– Да ладно! – отвечал Цунэхэй. – Я пойду извинюсь за нашу неосторожность и получу ножной мяч назад.

– Но ведь тогда тебя отругают, а я этого не хочу.

– Ничего страшного. Меня мало заботят его сердитые слова.

И Цунэхэй отправился в соседний дом, чтобы попросить вернуть мяч.

Случилось так, что Дзэнпати, тот самый сердитый сосед, прогуливался в своем саду, пока юноши играли в ке-мари, и, когда он восхищался красотой своих любимых хризантем, мяч перелетел стену и угодил ему прямо в лицо. От этого Дзэнпати, не привычный ни к чему иному, кроме лести и низкопоклонничества, впал в сильную ярость, и, пока он раздумывал, как отомстит любому, кого пошлют за потерянным мячом, пришел Цунэхэй и сказал одному из слуг Дзэнпати:

– Прошу простить меня, но я вынужден признаться, что в отсутствие своего хозяина взял его ножной мяч и, попробовав поиграть с ним, неловко перебросил через вашу стену. Прошу вас простить мне мою неосторожность. Будьте добры, верните мне мяч.

Слуга вошел в дом и повторил все сказанное Дзэнпати, который довел себя до состояния крайней ярости. Он велел привести к нему Цунэхэя и сказал:

– Ну, парень, это тебя зовут Цунэхэй?

– Да, господин, к вашим услугам. Я нижайше прошу у вас прощения за свою неосторожность, но, пожалуйста, велите вернуть мне мяч.

– А я-то думал, что в этом виноват твой хозяин, Сёдзаэмон. Но видимо, это ты ударил по мячу.

– Да, господин. Поверьте, мне очень жаль, и простите за все, что я сделал. Пожалуйста, прикажите вернуть мне мяч, – попросил Цунэхэй, почтительно кланяясь.

Некоторое время Дзэнпати молчал, но наконец произнес следующее:

– Знаешь ли ты, негодяй, что твой грязный мяч попал мне прямо в лицо? Я вправе убить тебя за это на месте, но пощажу тебе жизнь. Поэтому бери мяч и проваливай!

Сказав это, он подошел к Цунэхэю, поколотил его и плюнул в лицо.

Тогда Цунэхэй, который до этого момента вел себя смиренно, горя желанием получить мяч, вскочил в гневе и сказал:

– Я принес достаточно извинений за свою неосторожность, а теперь ты оскорбил меня и побил, невоспитанный негодяй! Возьми этот мяч себе – мне он больше не нужен!

И, вынув свой кинжал, он разрезал мяч надвое, бросил его в Дзэнпати и пошел домой.

Дзэнпати, разозлившись еще больше, позвал одного из своих слуг и сказал ему:

– Этот парень Цунэхэй был слишком дерзок. Иди в соседний дом, найди Сёдзаэмона и передай ему, что я приказал тебе привести с собой Цунэхэя, чтобы я мог его убить.

Слуга отправился передавать его слова. Тем временем Цунэхэй вернулся в дом своего хозяина, и Сёносукэ, увидел его, спросил:

– Вне всяких сомнений, с тобой обошлись плохо, но получил ли ты мяч назад?

– Придя к соседу, я рассыпался в извинениях, но меня поколотили и обошлись с величайшим пренебрежением. Я сразу же убил бы этого негодяя Дзэнпати, но знаю, что если бы сделал это, находясь у вас на службе, то навлек бы неприятности на вашу семью. Ради вас я терпеливо вынес такое дурное обращение, но сейчас прошу отпустить меня, чтобы я стал ронином и мог отомстить этому человеку.

– Хорошенько подумай о том, что ты делаешь, – отвечал Сёносукэ. – В конце концов, мы потеряли всего лишь мяч. Для моего отца это пустяк, он не станет нас бранить.

Но Цунэхэй не хотел его слушать и твердо вознамерился смыть позор за нанесенную обиду. Пока они разговаривали, пришел посыльный от Дзэнпати и потребовал выдать ему Цунэхэя на том основании, что тот оскорбил его хозяина. Сёносукэ сказал, что его отца нет дома, а в его отсутствие он не может этого сделать.

Наконец Сёдзаэмон вернулся домой и, когда услышал о том, что произошло, очень опечалился, был в растерянности, не зная, как поступить. Тут от Дзэнпати пришел второй посыльный с требованием незамедлительно выдать ему Цунэхэя. Тогда Сёдзаэмон, поняв, что дело принимает серьезный оборот, позвал к себе юношу и сказал:

– Дзэнпати бессердечен и жесток, и, если ты пойдешь к нему, он наверняка тебя убьет, поэтому возьми вот эти пятьдесят рё и беги в Осаку или Киото, где сможешь благополучно осесть и начать свое дело.

– Господин, – отвечал Цунэхэй со слезами благодарности, – от всего сердца признателен вам за вашу доброту, но меня оскорбили и втоптали в грязь, и, если даже поплачусь жизнью, пытаясь отомстить за себя, я все равно отомщу Дзэнпати за то, что он сделал.

– Хорошо, тогда, раз ты жаждешь мести, иди и сражайся. И да пребудет с тобой удача! И все же многое зависит от лезвия меча, который ты носишь, а я опасаюсь, что твое оружие, вероятнее всего, жалкое, поэтому я дам тебе меч. – И с этими словами он протянул Цунэхэю свой собственный меч.

– Нет, мой господин, – отказался Цунэхэй. – У меня знаменитый меч, выкованный Кунитоси, который дал мне отец. Я никогда не показывал его вам, он хранится в моей комнате.

Когда Сёдзаэмон увидел меч, он пришел в восторг и сказал:

– Это действительно прекрасное лезвие, на такое можно положиться. Тогда бери его и веди себя в сражении благородно. Только помни: Дзэнпати очень умело владеет копьем, будь с ним очень осторожен.

Цунэхэй, поблагодарив своего хозяина за его многочисленные благодеяния, нежно распрощался, отправился к дому Дзэнпати и сказал слуге:

– Кажется, твой господин желает со мной переговорить. Будь добр, проводи меня к нему.

Слуга повел его в сад, где с копьем в руке поджидал Дзэнпати. Увидев своего врага, тот воскликнул:

– Ха! Значит, ты вернулся. Вот теперь за твою дерзость я убью тебя собственной рукой.

– Ты сам дерзок! – отвечал Цунэхэй. – Зверь, а не самурай! Давай посмотрим, кто из нас храбрее!

Пришедший в ярость Дзэнпати сделал выпад копьем в Цунэхэя, но тот, доверившись своему мечу, атаковал Дзэнпати, который, хоть и был умелым воином, не мог добиться преимущества. В конце концов Дзэнпати, потеряв самообладание, стал сражаться менее осторожно. Цунэхэй воспользовался случаем и перерубил древко его копья. Тут Дзэнпати обнажил меч, и ему на помощь пришли двое его слуг, но Цунэхэй